Герои нашей рубрики сегодня — директор Выставочного центра на Вайнера, 15 Илья Бушмелев и методист того же центра Альфия Хасани. В декабре прошлого года у них состоялась свадьба. С тех пор они всегда вдвоем. И, как признаются оба, они не ожидали, что жизнь подарит им шикарную возможность быть счастливыми. Сегодня ребята не мыслят свою жизнь друг без друга.
Альфия Хасани мечтает, чтобы муж реализовал свои амбиции, и уверена, что сила женщина — в ее слабости
Альфия — имя арабское. Означает «та, которая будет жить тысячу лет». Я верю в то, что все мы перевоплощаемся. И душе моей, может быть, уже и правда тысяча лет.
Быть долгожителем — это можно, но только не немощной старушкой, которая только страдания приносит себе и окружающим.
Мы раньше были Хасаншины. Отец однажды занялся родословной, ездил в Башкирию, откуда он родом, капался в архивах, делал запросы всюду, и как итог сделал генеалогическое дерево аж от шахов. В сейфе хранит дома. Выяснилось, что фамилия у нас должна звучать по-другому. Хасаншины — это уже на русский манер. Чей? Хасаншин, Иванов, Петров — русский суффикс принадлежности. Если же брать арабский суффикс, то это «и». Хасани — это значит, относящийся к роду Хасан. И папа поменял всем нам фамилию. Я тогда в классе 8 училась.
Когда мы с братом были маленькие, родители часто разговаривали на татарском языке, чтобы мы не понимали, о чем речь. Нам культуру они не привили.
Мама говорит, что я была вездесущая. Носилась, падала постоянно. При этом помню, что никогда не плакала от физической боли. Но вот если обидеть меня — это всё! Душевная боль тяжелее физической. До сих пор у меня так.
Моя семья строилась по восточному типу. Папа работал и больше ни в какие дела не вникал. Он не знал даже, сколько стоит хлеб в магазине. Братом и мной он не занимался, но при этом мы его боялись. Он был строгим, но не бил нас. Когда я выросла, то стала возмущаться — почему мы живем вот так, соблюдаем никому ненужные традиции. Отец даже в Свердловск не отпустил меня учиться, чтобы не испортилась — мол, далеко от дома, сложно контролировать. Наверно, поэтому я вышла замуж первый раз в 19 лет — хотелось свободы.
Отец строго следил, чтобы я не оголяла плечи или коленки. С накрашенными ногтями даже на кухню не пускал. Но с лицом я могла делать, что вздумается, поэтому я сильно красилась уже в классе восьмом. Причем в школу нельзя было, помню, и я красилась в художку. Приду, накрашусь, причешусь и иду вся такая красивая. В художке не ругались!
У нас никогда не было вечеринок, и я думала, все так живут. А когда приходила к подружкам, видела, что они собираются, что-то отмечают, к ним ходят гости. Помню, в подростковом возрасте я возмущалась: почему мы никогда не празднуем, серо и уныло живем. Подобные противоречия появлялись часто.
Со мной никогда не надо было нянчиться. Я находила себе занятие сама. И сейчас мне с собой не бывает скучно. Я всегда найду, что поделать. Безделье заменяю «рукоприкладством».
Всему училась сама. Шитье, вязание, создание кукол, флористика, дизайн — никто меня не учил. Если ты чего-то хочешь по-настоящему — то ты это обязательно сделаешь сам. Помню первую вещь, которую я сшила — костюм на карнавал в классе пятом. Мама у меня медик, поэтому марли дома было много. Я хотела быть Снежной королевой, шила костюм всю ночь. Утром, правда, не надела. Смелости не хватило.
Моя самодеятельность от папы. Он был тоже самоделкин. Сколько себя помню, он всегда сидел и что-то мастерил, паял. Не знаю, насколько были полезны собранные им штуки, но они всегда работали.
Красота — это гармония. Но если ты в душе вся такая раскрасавица, а на голове у тебя черти что — это плохо. Девушка должна за собой следить. Нельзя ходить с грязной головой, с грязными ногтями. Не обязательно пользоваться дорогой косметикой, покупать дорогой аромат, должно быть просто ощущение здоровья и аккуратности.
Тяга к экстравагантным вещам у меня была всегда. Хлебом не корми, дай на себя что-нибудь нацепить. Как сорока, хочется яркого, блестящего. Чем больше, тем лучше! Но у меня нет ощущения, что это дурной вкус или плохо.
Женщина может очень многое. Она может даже все, но сила ее — в слабости. Как только ты начинаешь голову поднимать, возмущаться и что-то доказывать — ничего доброго не выйдет. За годы я набила шишек, стала жестче. Но все это надо уметь умело маскировать. Характер должен быть, но мужчине его показывать постоянно не стоит. Не надо, чтобы коса на камень находила.
Моя мечта — чтобы Илья состоялся. Причем раньше не замечала такого за собой.
Илья изменил мою жизнь. Чтоб про меня в газетке писали — да никогда! Я всегда вела закрытую жизнь, никуда не ходила. Знала, что есть ДК НТЗ, но что там какие-то концерты проходят… как-то не касалось это меня. Был свой мир, свое тесное общение. И я не стремилась к иному. И тут Илья! С улыбкой до ушей. Давай меня на концерты приглашать, с кучей людей знакомить.
Он мне показался таким благородным и красивым! Познакомились на Рождество и все новогодние каникулы куда-то ездили: в оперу, на балет. Он за мной ухаживал, а я наблюдала, и первое время все время ждала подвоха. Думала, так не бывает, вот сейчас что-нибудь точно вылезет… Не вылезло. До сих пор удивляюсь. Есть, конечно, какие-то минусы у него — как у всех. Илья — образец мужественности, какими мужчины почему-то перестают быть.
У нормального мужчины должны быть амбиции. У Ильи они здоровые, и мне хочется, чтобы их у него было еще больше.
А в женщине главное… наверно, память короткая. Мягкость должна быть, но в пределах разумного. Нельзя забывать себя, позволять мужчине поглощать твою жизнь. Когда ты влюбляешься — ты растворяешься. И нельзя упускать момент, когда мужчина захватывает твое пространство полностью. Во-первых, ему неинтересно становится, во-вторых, сама начинаешь страдать. Обратно отвоевывать свое будет тяжело.
Конкуренция с мужчиной — «Вот я сейчас сделаю и он увидит, какая я молодец!» — от недоверия возникает: если вдруг чего, то ты останешься на высоте. Получается, ты ждешь этого «вдруг». А если есть доверие, то нет желания доказывать что-то свое.
У меня есть минус — я иногда «включаю училку», начинаю поучать. Хотя это все женщины любят делать. И вот когда начинаю гундеть, Илья возмущается. Неправильно я делаю! Надо не капать на мозги, а хвалить мужчину.
Какая я? Хитрая! Но хитрость моя деревенская. Это не коварство, это простая детская хитрость.
Да, я счастлива. Раньше не могла уверенно сказать этого, начинала думать. А сейчас могу, да и что жаловаться-то — грех, вообще-то!
Илья Бушмелев мечтал стать мэром, но судьба распорядилась иначе
В детстве я, как в песне Игоря Талькова: «Был скромный мальчик, по всем предметам отставал, плохо решал безумные задачки и не все как надо понимал». То есть ничем особым я не отличался. Мне нравились лишь уроки музыки. И всё.
Профессий у меня много. В армии я получил корочки тракториста. Тогда же научился стричь. Лет 10 после армии я бесплатно делал модельные стрижки рабочим цеха №5. После я получил еще три специальности: газорезчик, электросварщик, газосварщик. Учился в Московском педагогическом университете имени Шолохова и стал социальным педагогам. Параллельно окончил курсы арт-терапевта. А работая на заводе, получил корочки менеджера по управлению персоналом.
Водитель категории «С» — моя первая профессия. При этом с автомобилями у меня не складывается. На категорию «В» я сдал лишь с третьего раза на «Москвиче». Но не ездил. Спустя 15 лет пошел вновь в автошколу. Опять сдал. Но права лежат. Уже четвертый год.
Я не приемлю наемный труд по контракту, как сейчас на крупных предприятиях. Именно поэтому ушел с НТЗ, проработав там 16 лет. Наемный труд для меня — это не хозяйское отношение к окружающему пространству. Это захватнические методы работы: манипуляция, использование. Если человек, живя в определенном пространстве, где у него семья, становится руководителем, он относится к труду по-иному, нежели человек приезжий, которому платят по контракту большие деньги. Как говорил Сталин: смерть одного человека — это трагедия, смерть тысячи — это статистика. Так вот, у наемных менеджеров, топ-менеджеров статистическое отношение.
Стать мэром — моя мечта с детства. На заводе принимал активное участие в общественной жизни — был во всем и везде. Своей командой планировал сделать совет молодежи. Но не получилось. Не получилось создать именно команду. У каждого человека — свои амбиции, и не все могут позволить другим работать наравне.
Уход с Новотрубного обернулся депрессией — слишком много привязок пришлось разорвать. Помогли праздники, которыми я занимался помимо прочего.
И закалка КВНовская спасает. Сейчас, правда, я не так много улыбаюсь: чем старше, тем реже. Это плохо, мне не нравится. Улыбка открывает многие двери, придает сил. А вот настроение у меня всегда хорошее, когда вокруг много людей. Иначе я просто не могу. И мне хорошо от этого. Если у меня и бывает хмурое состояние, то только в одиночестве.
Каждый из нас — эгоист и склонен удовлетворять свои желания. Но по природе человеку свойственно быть хорошим.
Если бы у меня был мой клон, мы бы многое с ним смогли!
В шесть лет брат привел меня на самбо. Ходил на тренировки пешком, и вот с тех пор медленно ходить не умею. От спорта и отношение к труду у меня спортивное. Мне нравится все делать быстро, просто, четко. Например, мама никогда не любила со мной сажать картошку. Она не успевала. Как-то приехали с другом и засадили две сотки за полчаса. Она сомневалась в результате, но урожай был хороший.
Отец закалил мой характер. У него были проблемы с сердцем, и он боролся с этим на протяжении 10 лет народными средствами. От Кузино до Северки, начиная с березового сока и почек, заканчивая осенними дарами — мы не вылезали из леса. Мне такие походы давались тяжело. Вроде каникулы, но каждый день подъем в пять утра — это были трудовые дни в лесу до часов четырех-пяти вечера. Папа умер в 1992 году. После этого я ходил в лес один какое-то время. Но потом все реже и реже. А вот в травах разбираюсь до сих пор.
Книжки выбираю по интуиции. Смотришь первую страницу, последнюю, немного читаешь и если твое — берешь. Я сам того не понимая в лет 15 прочитал много литературы, связанной с самопознанием. После смерти отца начал искать ответы на вопросы о смысле жизни о том, кто я. Есть много блуждающей литературы, которая отвлекает. Но не важно, какая книга, важно, чтобы ты понял, что нужно делать, как вести себя в этом мире.
Вокал — это мое хобби. Когда я был ребенком, увлекался Цоем, Тальковым, ДДТ, группами Чиж и Чайф. Пел в хоре и до сих пор беру уроки вокала. Пока мне не нравится то, что я могу. Хочу раскрыть полностью возможности голоса. И возраст… если раньше не думал об этом, то сейчас возраст подталкивает. Хочется спеть с итальянскими исполнителями — Андреа Бочелли и Дзуккеро.
Я верю в проект ДНК (Дом новой культуры — ред.). Он меня воодушевляет. ДНК может разогреть интеллигенцию, музыкантов, художников. Они видят — что-то происходит, от этого начинается движуха. Деньги на проект, может, и закончатся быстро, но волна-то пойдет. В любом случае — это развитие.
Современное искусство сегодня — это хорошее использование денег. Стоимость всех современных проектов в области культуры всегда непонятна. Это и тысячи, и миллионы. Причем они всегда оправданы, потому что это же искусство, это творчество. Это умело используется.
В моей сегодняшней деятельности много рутины и чего-то лишнего. Жизнь проходит, а ты стоишь. Возможно, я привередничаю, но у меня есть неудовлетворенность на данный момент. Она, кстати, и толкает вперед. Пока я хочу — я живу.
У золотой рыбки я бы попросил сделать так, чтобы можно было пить воду из-под крана, ходить по улицам без опаски даже ночью и еще хороших дорог, пожалуй. Слышал, что люди выкупают себе территорию на Луне, на Марсе. Но это глупо. Нужно жить здесь и сейчас, а не рыть себе яму, чтобы в последний момент смыться на Луну.
У меня прекрасная семья и есть дом, куда охота возвращаться. Альфия — потрясающий человек.
Вначале я влюбился, а потом удивился, в кого влюбился. Это чудо. Альфия показала, какой должна и может быть семья. Я понимаю, почему до этого все мои отношения были временными. Главное, что я получил от Альфии — поддержку. Я чувствую себя мужчиной. Это очень важно. Если мы хотим, чтобы семьи были крепкими, мужское начало должно быть сильным. С него начинается дыхание семьи. Сейчас у меня свободны руки — делай, делай и делай. Есть силы, потому что ты знаешь — за тобой женщина. Она — за мужем. Это приятная ответственность. Я знаю, что я главный, но нет мыслей злоупотреблять этим.
У нас есть традиция — берем что-то вкусненькое и говорим друг другу хорошие слова. Я называю это тостами небольшими. Будь это мороженое, шоколадка или что-то еще, мы превращаем их съедение в тост. Говорим друг другу слова, подводим небольшие итоги. Это хорошо выражает мысли, чувства, это помогает озвучить твое настроение.
Использованы фотографии из архива Альфии Хасании и Ильи Бушмелева фотографов Дениса Кузиванова, Андрея Ветошкина, Евгении Липа