Деревня без высоких заборов
Идея фотопроекта, посвященного деревне, появилась совершенно неожиданно. Началось все с того, что первоуральский фотограф Александр Галицких объявил фотоконкурс под названием «Лавочки-скамейки». Когда я задумалась о том, чтобы такое снять, возник первый спонтанный образ — бабушка с дедушкой на лавочке. Как в сказке — рядышком. А позади — их дом. И почему-то именно эту тему захотелось развить.
Поехала на Пильную, где познакомились мои родители, где каждое лето жила я у бабушек. Конечно, в моей памяти еще старая Пильная с ее покосившимися заборами, калитками, деревянными домами, уютными оконцами. Как правило, рядом с такими домиками еще стоят небольшие лавочки самой простой конструкции: два столбика — доска. Они стоят как память о тех временах, когда еще все соседи знали друг друга не только в лицо, но и по именам, собирались посплетничать и поболтать на этих самых лавочках, приходили друг к другу в перерывах между работой в огороде. В домах новых, которые сейчас приходят на смену стареньким домам, таких лавочек уже не ставят — не модно. Зато, как верно подметил один из жителей Пильной Василий Деньгин, появились высокие заборы. Люди отгораживаются от всех. Постучавшись в один из таких домов, за забором которого виднелась красивая скамейка, я получила суровый отказ в фотосъемке и ответе на вопрос: «Что для вас Пильная?» Поэтому я отказалась от идеи снять пильчан разных поколений, разных социальных статусов.
Стучась в ворота домов, которые помню еще с детства, я понимала, что в живых остались единицы, и не факт, что двери сейчас распахнутся. На многих домах сегодня висят замки, многие огороды заросли кустарником. От этого желание запечатлеть быстротечное время только росло. И я думаю, что бабушка Миля на своей лавочке у дома через 20 лет расскажет нам с фотокарточки не меньше, чем неизвестный дядя, купивший старенький дом и отстроивший «замок» по соседству.
Небольшой белый домик по ул. 3-я Пильная. Стучу.
— Вы проходите, только не запнитесь. У меня ж там газ включен, я его сейчас выключу.
Баба Миля в прошлом году похоронила сначала мужа, а следом одного из сыновей. Летом у нее гостей много — приезжают и дети, и внуки с правнуками, которыми она богата. А осенью и зимой она больше одна.
— Живу на Пильной я с 1963 года. Тут у нас сначала земляночка на два окошечка была, а этот дом мы сами строили, — баба Миля поднимает глаза к крыше. Только она доставляет ей беспокойство — течет периодически, а починить пока не удалось. — Козочка и козлик у меня сейчас живут. Сын все говорил мне раньше: «Мам, держи коз — они тебе силу дают». Вот и держу до сих пор. У соседей дорогие козлики — племенные. А у меня простые, пильненские. Недавно у меня еще четыре кошки жили. Но заболела я, в больницу попала — пришлось убрать их. До сих пор переживаю, закрою глаза — они мяукают. Внучка этим летом принесла котенка. Вот и живем с кошечкой. Куда я — туда и она. Муськой-Маруськой зову, хотя внуки как-то иначе ее величают.
Здесь нас встретили блинами, которые хозяйка вынесла буквально с пылу-жару.
— Мы живем в родительском доме, — рассказывает Алевтина Павловна. — Меня в 1946 году привезли сюда из Починка в пеленочках. Сначала мы жили в доме, что дальше по этой улице. А сейчас здесь. В город? Неее! Домик хоть и старенький, и помогать нам особо некому, все равно здесь лучше. Нынче урожай богатый был: и вишня, и смородина. Да и деревня у нас уже как город — обновляется Пильная. Единственный минус этого — общения между соседями меньше стало.
— Вы давно стучитесь-то? — выходит баба Миля, поправляя платок на голове. — Я уже плохо слышу. Кошка подсказала — побежала к дверям.
На Пильную Милица Филипповна приехала в семь лет, в далеком 1937 году. Купили избушку тесовую. В 1950 году построили этот дом, а в 1978 прируб сделали. Сейчас у бабы Мили четверо внуков и восемь правнуков.
— На Пильной всегда хорошо. Только я теперь уж мало хожу, многие старики вовсе умерли. Молодые строят новые дома. Одно ж время все в город рвались и дети с внуками продавали здесь участки. А сейчас все поменялось — все сюда едут. Я за грибами каждый год хожу, но недалеко. Ближе-то лучше грибы — они крепче. В основном здесь у нас синявки, а нынче белых много было и обабков. Я почему и живу так долго — потому что родилась рано и еда у нас всегда была своя, из удобрений — только навоз. Сейчас молодые жалуются — мол, старые. Нельзя себя в старухи рано записывать — оттого и болезни все. Мы вот в праздник какой еще и спеть, и сплясать сможем.
Дом у самого проулка построен в начале 60-х годов. Больше полувека здесь живет семья, вырастившая уже семерых внуков. И даже в ноябре я застала хозяев в работе: Василий носил воду, Римма стригла овечку.
— А что вам рассказать? Молодые сейчас правят. Сейчас поселок не тот уж. Там вон новые русские живут, — машет в сторону больших кирпичных домов Римма. — А соседей-то нету толком, не с кем общаться. Дома стоят, а дома никого — кто на работе, кто не выходит уже, кто умер.
Перед домом Деньгиных — крепкая лавочка.
— Да, сейчас нет традиции ставить лавочки у дома… Зато заборы высокие ставят! Метра два высотой да так, чтоб ничего видно не было.
— Наш дом еще мама с дедом строили. Сейчас мы с мужем живем. Он не выйдет у меня — спит. Это я вчера после бани уснула и до самого утра — выспалась, поэтому гуляю. Сельчан-то уж мало, хожу вон к подружке Полине Желтышевой через дорогу и все. На лавочке летом сидим постоянно. Особенно, когда наработаемся летом, устанем — приятно присесть вдвоем.
Николай Яковлевич весь в работе. Несмотря на возраст, он не может сидеть без дела. Сейчас он вместе с зятем утепляет скважину — чтоб не промерзла зимой. Много работы по дому, она не дает скучать.
— Я на Пильную приехал сразу после войны — в 1945 году. Жил сначала по Береговой, а в 1979 году купил этот дом.
Как признается дочь Николая Яковлевича Татьяна, она всегда хотела, чтобы этот дом стал родовым — не для продажи. Поэтому своими силами родственники стараются его поддерживать. Живет здесь Николай Яковлевич один, хотя сам он тут же поправляет:
— Не один! Собака Лада — мой верный друг. Мы друг без друга никуда.