Назад в СССР: пломбир, шоколад, петушки на палочке

Как можно было, не украв ни копейки, сделать детство вкусным

Как хочется вернуться в детство, где был счастлив по-настоящему только потому, что тебя просто выпустили на улицу. Эта мысль меня настигла не так давно, когда побывала на улице моего детства. Дома, где прошло мои беззаботные годы, давно уже нет. Снесли. На месте шестиквартирной деревяшки взвилась в небо современная высотка.Но советский интерьер старого ВИЗа она не нарушила: все те же старые пятиэтажки, те же дворы. Только какими-то маленькими они кажутся на фоне новостройки, как будто сжались, усохли. Даже металлический забор сохранился, который обрамлял соседний дом. Где-то там лежат закопанные мною много лет назад денежки…

 Большой секрет в маленьком чемодане

Огромный кожаный чемодан, перетянутый металлическими жгутами, служил нам вместо мебели. Он был настолько большой, что вмещал в себя массу вещей. Не меньше, а может быть и больше вещей, лежало на самом чемодане. Чего тут только не было: солидная стопка моих детских книг, мамина одежда, сложенная также стопками, мои аккуратно вымытые обувки. А главное, на нем лежал небольшой черный загадочный чемоданчик с двумя металлическими заржавевшими замками. Мама никогда не открывала его при мне, от чего казался еще более загадочным.

Чемоданчик долго не давал мне покоя. Мои многочисленные попытки проникнуть вовнутрь чемоданного сейфа ни разу не увенчались успехом. Но однажды, когда мама была на работе, а я в очередной раз перебирала магические замки, вдруг раздался щелчок. Крышка чемодана сама взметнулась вверх. Письма, фотографии, пачка сигарет «ВТ» в картонной коробочке — ничто особо не привлекло мое детское внимание. Я уже готова была разочарованно захлопнуть крышку, как вдруг увидела полиэтиленовый мешок, наполненный монетами и завязанный сверху узлом. Моя ничем незамутненная детская логика подсказала — это клад!

В мешке лежали только двадцатикопеечные монеты. Казалось, их так много, что если я возьму несколько штук, ничего не изменится. Ничего! Часть клада тут же оказалась в моей руке. Я торжествующе захлопнула крышку чемодана, который мне удалось рассекретить, и тут же побежала на улицу. Меня — любительницу сладенького ждала красочная витрина в магазине на Татищева.

 

По понятиям

А вечером ждал неприятный сюрприз. Мама стояла у окна на кухне и молча выпускала дым сигареты в форточку. Она курила на моих глазах только когда нервничала. Видимо, был именно тот случай. Я осторожно подошла к маме и встала рядом. Мне очень нравился запах дыма болгарских сигарет, поэтому я втянула его в себя полной грудью. Мама даже не взглянула в мою сторону, хотя мы обе знали, что дышать табачным дымом вредно. Обошла маму с другой стороны — полное игнорирование. Меня сковал страх от неведения, к горлу подступили рыдания. Еще миг и плотину прорвало — слезы хлынули из моих глаз водопадом, и этот водопад не прекращался.

Мама молча села на диван и поставила меня перед собой. Она смотрела холодным пронизывающим взглядом, как будто хотела насквозь просветить мое нутро. Ничего не понимая, я продолжала лить крокодиловы слезы, перемежая их хлюпающими рыданиями.

— Зачем ты взяла деньги? — вопрос врезался в мое сознание, как нож в масло.

— Я нашла клад.

— Ты взяла то, что тебе не принадлежит. Значит, ты взяла чужое. Это не наши деньги, они для работы. Запомни раз и навсегда: никогда не бери чужое и ни у кого ничего не проси.

И тут до меня дошло: я обокрала свою маму. Водопад хлынул с новой силой. Я достала из кармана оставшиеся монеты и протянула их маме. Они были липкими от дешевых сосательных конфет. Мама взглянула на сервант: там, на видном месте стояла хрустальная вазочка полная шоколадных конфет «Салют», «Белочка», «Курортные». В моей голове тут же созрел план, как вернуть деньги.

 

Копеечное дело

Уличный телефон-автомат на ВИЗе был большой редкостью. Эту редкость еще дополняла нерадостная картина — оборванная трубка, или просто не работающий таксофон по какой-то причине. Особенно обидно было, когда он съедал 2 копейки (это годами державшийся тариф), а связи не было. Я нередко видела ситуацию, когда граждане в буквальном смысле вышибали из автомата свои две копейки или телефонный звонок.

Ближайший телефон-автомат находился на соседней от нашего дома улице Татищева. Это был маленький кусочек цивилизации посреди вереницы деревянных домов. Он притягивал к себе наше детское внимание. Звонить нам было не кому, не куда и не на что. Но мы набивались будку по несколько человек, набирали бесплатные номера 01, 02, 03 и, приложив уши к трубке, громко сопели. «Алло, скорая помощь слушает», — звучал звонкий женский голос из трубки. Так было до того момента, пока в моей голове не созрел план.

— Дяденька, тетенька, у вас найдется денежка позвонить? — мы стали приходить к телефонной будке, как на работу, почти каждый день. Раз на раз не приходилось. Кто-то безучастно проходил мимо, а кто-то участливо рылся в кошельке или карманах и охотно давал заветные монетки. И все-таки странные люди, эти взрослые, они впадали в две крайности. Одни спрашивали, мол, вы что попрошайничайте? На что лично я гордо отвечала вопросом на вопрос: разве я у вас что-то прошу? Другие наоборот ничего не спрашивали, а протягивали вместо 2 копеек 3, 5, 10 и даже 20 копеек. Монетка к монетке — и в наших руках появлялось целое состояние. Заветные двадцатчики я стала складывать в отдельную кучку. Им предстояло попасть в тот злосчастный полиэтиленовый мешок в черном чемодане. Легализовать деньги оказалось не так просто. А они прибывали и прибывали.

 

Сладкие радости

Сначала мы деньги просто тратили. Ближайший магазин был в двух шагах от телефонной будки. Мы прилипали к витринам со сладостями. Дорогие шоколадные конфеты с темной начинкой меня привлекали меньше всего, так как они всегда были в нашем доме, и даже трюфели, которые стоили дороже всех конфет — 8 рублей. Из тех, что лежали в серванте на видном месте, я предпочитала «Салют», «Мишки на севере» и «А ну-ка отними». Конфеты «А ну-ка отними» хорошо помню: на фантике была девочка, высоко державшая конфетку, на которую покушалась собачка, прыгавшая у её ног.

Конфеты с белой начинкой — «Пилот», «Цитрон», «Ласточка» (от3 руб. 50 коп. до 4 руб. 50 коп.) не удостаивала внимания из-за белой начинки. Она была не такой вкусной, как темная. Зато фантастически вкусными казались развесные плитки горького шоколада, фигурный шоколад (6 руб. за килограмм), шоколадка «Аленка» (80 копеек), шоколадные медальки (10 коп.), монпансье в жестяных коробочках (1 руб. 20 коп.), которые потом набивались песком и становились увесистыми битками для игры в классики.

Сладкой радостью были длинные леденцы по 1 руб. 30 коп., похожие на карандаш и завернутые в такую вощеную бумагу. По всей длине они имели маленькие отверстия, сквозь которые можно было пить воду или чай. И петушки на палочке по 5 копеек (звездочки, зайчики, собственно петушок и еще какие-то зверюшки непонятной формы). Вызывали неподдельный восторг конфеты «Гулливер»: по размеру больше обычных раз в пять, и продавались поштучно по 20 копеек.

Но самым особенным лакомством мне тогда казалось прессованное какао с сахаром в кубиках (8 коп.), которое очень вкусно было грызть.

Ни один фантик от конфет не был выброшен. Все девчонки, я в том числе, собирали фантики, кто в коробку из-под сахара, кто — из-под конфет. Все было разложено по формату и качеству обертки. Было удовольствие сидеть где-нибудь с подружками, перебирать свои сокровища, обмениваться дублями и хвастаться новинками.

 

Мороженая диета

Конечно, в моем детстве были символы, которые современным детям покажутся смешными и непонятными. Одним из главных таких символов было мороженое. Я в то время, мало понимая в денежных эквивалентах, точно знала, что мороженое бывает вкусное и не вкусное. Хорошее мороженое имело нежный сливочный вкус.

Самым популярным был обыкновенный пломбир в обыкновенном вафельном стаканчике за 19 копеек (особым везением считалось, когда вафельный стаканчик хрустел). Антиподом ему было мороженое «Томатное». Оно состояло из обычного молочного мороженого с томатным наполнителем. Гадость была редкая, и, видимо, не одной мне так казалось. Продавалось оно в бумажном стаканчике с деревянной палочкой в придачу и стоило 12 копеек.

Обыкновенное молочное мороженое в бумажном стаканчике стоило 7,10,11 копеек. Оно было как ледышка. Летом стаканчики протекали очень быстро. Вкус у молочного мороженого довольно специфический, либо фруктовый, либо с другим непонятным привкусом. А если его есть шершавой деревянной палочкой, то было довольно неприятно — она придавала мороженому какой-то дровяной привкус. Дальше следовало сливочное без наполнителя в бумажном стаканчика — 13 копеек, сливочное с наполнителем в бумажном стаканчике — 15 копеек, пломбир в вафельном стаканчике — 19 копеек, «Ленинградское» (брикет в шоколаде) — 22 копейки.

Самым вкусным считалось эскимо «Каштан», на палочке, в шоколадной глазури (которая почему-то не рассыпалась как сейчас), внутри пломбир. Хоть и стоило оно довольно дорого — 28 копеек, но и в продаже встречалась нечасто — разбирали.

А еще было большое мороженое «Семейное» в квадратной картонной коробке, или в фольге, или в большом бумажном стакане. Это был обычный пломбир, рассчитанный на поедание всей семьей, и стоил он 48 копеек. Мы с ребятами садились вокруг такой коробки на скамейке и молниеносно уничтожали «Семейное» деревянными палочками.

 

Операция «Телефонная будка» закончилась

Денег, которые мы собирали у телефонной будки, хватало на все: и на сладости, и на мороженое, и на газировку. Довольно быстро удалось собрать двадцатчики из маминого секретного чемодана. В один прекрасный момент я гордо шла домой с полными карманами монет уверенная, что положу на место все и даже больше. И тогда я буду полностью реабилитирована в глазах мамы — она меня зауважает. Но чем ближе я подходила к своему дому, тем больше моя уверенность улетучивалась. А потом сковал страх. Мама наверняка увидит мой «подвиг». Как я ей объясню, откуда взяла деньги?! Украла? Я не брала ничего чужого! Попрошайничала? Но я ни у кого ничего не просила! Тогда что?

Я решила отложить свое благородное дело на другой день. А что делать с деньгами? Ну, не выбрасывать же их. И тут меня осенило: деньги надо закопать. Металлический забор, который окружал соседний пятиэтажный дом, мне показался самым подходящим местом для создания теперь уже своего клада. За забором был тротуар, дорога, а с внутренней стороны земля. Она была довольно мягкая, поэтому я вырыла, как мне показалось, глубокую ямку, высыпала в нее все монеты, засыпала, и, притопнув ногой, сверху воткнула маленькую еле заметную щепку.

Сколько таких кладов я закопала вдоль длинного забора, не помню, много, наверное. Помню лишь, что каждый раз мои попытки раскопать деньги, были безуспешны. То ли я забывала, где их закапывала, то ли их кто-то находил. И я снова шла к телефонной будке. Это продолжалось до тех пор, пока мама случайно не застукала меня на кладокопании. Отчетливо помню, как бросила деньги на землю.

— Что ты там делаешь? — спросила мама.

— Ищу клад, — сказала я честно, зажимая в руке двухкопеечную монету.

— Ну, что, нашла? — мама улыбнулась.

— Вот, кто-то уронил две копейки, — и я открыла ладонь.

— Так это целый клад, — засмеялась мама. И мы пошли домой.

На этом моя операция с телефонной будкой завершилась и ушла в прошлое. А копеечные монеты, я думаю, так и лежат вдоль забора. Ну, и пусть лежат — на них сейчас все равно ничего не купить. Может быть, их лет через сто откопают и они будут действительно кладом?