Мама Тани Мадыевской, отважно борющейся с раком, рассказала, что чувствуют родители, глядя на страдания ребенка
Первое в жизни интервью дается Зинаиде Дворук нелегко — женщина потирает руки, перекладывает подушку, поправляет волосы. И беспрестанно повторяет: «Да я и не знаю, что рассказывать… Росла, училась, бантики, платьица… Ничего не предвещало…»
Фото из архива редакции
Мы не виделись с Таней пару месяцев — с момента ее предпоследнего визита в онкоцентр. Там мы застали Таню на кислородном аппарате, но на оптимистичной волне:
«Ты представляешь, у меня начали расти волосы». Мы фотографировались, общались, строили планы и даже договорились на фотосессию — в платье как у Мэри Поппинс. За эти два месяца читатели «Городских вестей» несколько раз спрашивали: «Ну что, как там дела у Тани? Выздоравливает? Мы за нее переживаем, какая помощь нужна?»
Сегодня Таня дома. После двадцатой «химии». Ей плохо — она сидит, обняв подушку, лицо отекло, на голове — уверенный ежик темных волос. Она не может без кислородного аппарата, время от времени переводит дух, чтобы отдышаться, говорит негромко — горло опухло, не позволяя проглатывать даже маленькие кусочки пищи.
Рядом всегда мама — Зинаида Ильинична всегда рядом, как верный страж: она водится с внуком, всеми любимым Климом, готовит еду, улавливает малейшее движение дочери.
— А что рассказывать? Я и не знаю, что рассказывать. Таня у нас всегда любимицей была, баловницей, самые красивые платья, самые красивые банты, — говорит Зинаида Дворук. — Самая маленькая была среди всей родни — как Дюймовочка.
Папа Александр Дворук в маленькой Тане души не чаял, а она росла маленьким сорванцом — каждое лето на коленях живого места не было. Даже на детсадовских фотокарточках фотограф так и запечатлел Таню — с зеленкой на коленке.
С детства Татьяна занималась художественной гимнастикой, доросла до КМС — 7 лет отдала спорту.
— В семье у нас онкологии не было. Хотя нет, у брата три года назад обнаружили рак желудка, но все обошлось, — вспоминает Зинаида Ильинична. — Но по женской линии никогда. Бабушка дожила до 92 лет, и свекровь тоже до 92 лет. Мамина сестра тоже до 92 лет. Мистическая цифра для нашей семьи.
Таня сообщила о диагнозе нарочито беззаботно — мол, ну рак и рак. Ерунда какая. У каждой второй рак. Или третьей. «Успокойтесь, все нормально, съезжу, операцию сделаю».
— Мы так и выдохнули — ничего страшного, съездит, сделает, — продолжает мама. — А потом стало страшно, спустя год: долгие поездки в клинику, все новые и новые лекарства.
Новосибирская инновационная компания успешно завершила доклинические испытания терапевтической вакцины против рака молочной железы. В ближайшее время начнутся испытания метода на добровольцах в муниципальной клинической больнице. Через два-три года новый способ лечения онкологического заболевания может быть внедрен в практику. Действие вакцины основано на использовании генномодифицированных дендритных клеток, которые стимулируют специфические Т-лимфоциты, которые в свою очередь адресно атакуют опухоль. Дендритные клетки отвечают в организме за выработку антигенов и их передачу T-лимфоцитам, обезвреживающим все чужеродные тела — вирусы, бактерии, а в данном случае клетки опухоли. За открытие и изучение этих клеток канадский исследователь Ральф Штейнман был удостоен Нобелевской премии в 2011 году (посмертно). И сегодня это одно из наиболее бурно развивающихся направлений иммунологии, ведь здесь открываются новые возможности для борьбы с самым страшным врагом человечества — раком.
Вакцина стоит 220 000 рублей — 10 ампул, уколы ставят курсом, в день по одному.
Карта Сбербанк: 6390 0216 9056 7060 76 Татьяна Мадыевская
Шумит аппарат, Таня вздыхает. Кашляет. Оборачиваюсь на Таню. В отражении серванта вижу, как Зинаида Ильинична тайком вытирает слезы под очками.
— Мы держимся, мы все держимся Клим бегает между нами, когда тут плакать? Мы боремся, — скороговоркой говорит мама, как только я поворачиваю голову.
День Зинаиды Дворук начинается примерно в 6 утра — просыпается Клим, которого надо собрать в садик. Он как маленький электровеник — бегает, тормошит, задает вопросы.
— Потом я отвожу его в садик и начинаю готовить еду, прибираться, запаривать травки, — Зинаида Ильинична перебирается на кухню и складывает посуду в шкаф.
На столе целый арсенал: запаренная осина в банке, настои из трав, заряженная ионами вода, тут же бутыль со святой водой.
Большая банка с детским питанием и мясное пюре.
— Мяса хочу жутко, — перехватывает взгляд Таня. — Но кусками есть не получается — волокнистое, не проходит, начинаю давиться. А вот детское питание более-менее.
— Я смотрю на свою дочь и поражаюсь ее силе, как она держится, как пытается шутить, как с сыном общается. Мы мало разговариваем о жизни, в основном, решаем бытовые вопросы, бегаем, звоним, снова бегаем. Не хочется останавливаться пока. Бывает, говорю сама с собой, замолчу и слышу, как она спит. Понимаете, слышу. Обычно она кашляет или хрипит, а тут я слышу тишину. Я даже не укрываю ее пледом, чтобы не спугнуть сон — она так мало и так редко спит, — Зинаида Дворук замолкает и теребит в руках подушку.
Татьяне Мадыевской предстоит новый курс химиотерапии, но ехать в онкоцентр нет сил. Сейчас родные Татьяны пытаются договориться с городской больницей проставить капельницы на дому, однако успехов в решении вопроса пока нет. Как нет и подвижек с оформлением первой группы инвалидности, дающей Тане право на получение небольших выплат. Для того, чтобы оформить группу, девушку должны посмотреть врачи, но для этого она должна прийти в больницу. Сами врачи на дом не приходят.