30 октября в России отмечается День памяти жертв политических репрессий. До сих пор нет точного числа людей, которые пострадали от репрессий во времена СССР. По данным демографа Анатолия Вишневского, общее число граждан СССР, подвергшихся репрессиям в виде лишения или значительного ограничения свободы на более или менее длительные сроки (в лагерях, спецпоселениях и т. п.) с конца 1920-х по 1953 г. составило не менее 25-30 миллионов человек.
«Городские вести» решили рассказать настоящую историю со слов Елены Муртазиной, дочери репрессированного Михаила Моисеева.
Поселились в землянках
— Я узнала о том, что моего отца репрессировали, только четыре года назад, — рассказывает Елена Михайловна. — Мама не любила о нем рассказывать, брат тоже, знала, что он сидел, но за что, не знала. Через знакомых только удалось узнать о том, куда его отправили. Смотрите, какой он был красивый, статный мужчина, от девушек отбоя не было.
Михаил Моисеев родился в Салде, получил высшее образование, работал в Нижнем Тагиле, в Серове, а в Свердловске на «Уралмаше» был главным энергетиком чугунолитейного цеха с запуска производства. Там же в 1934 году он и получил первый срок — из-за взрыва в цехе. На три года Михаила Ивановича и главного механика, его друга, Петра Ильюхина посадили в тюрьму.
— Я еще тогда не родилась, был только мой старший брат, — вспоминает Елена Муртазина. — Маму и жену главного механика выселили со служебного жилья вместе с малолетними детьми. Деться им было некуда, они на лошадях приехали в Первоуральск, потому что это было самое ближнее место, куда можно было устроиться хоть как-то. Они поселились в землянках, что-то наподобие бараков, и устроились работать на «Хромпик».
«За Сталина!» никогда не крикну
Через три года мужчины вернулись. Они получили те же должности, что и на Уралмаше, но на Хромпиковом заводе, и жилье. Счастье длилось недолго — в 1937 родители расстались из-за измены отца.
— Я тогда только родилась, поэтому отца даже не помню, — объясняет женщина. — Он приходил потом, извинялся, но мой 14-летний брат сказал маме: «Если ты его простишь, я убегу из дома, и ты меня не увидишь». Я не осуждаю отца за то, что он полюбил другую, такова жизнь. У него в другой семье появились еще сын и дочь. Со сводной сестрой я поддерживаю хорошие отношения.
Когда началась война, в 1941 году, отцу Елены Михайловны дали «бронь» как специалисту. Многим это не понравилось. Какой-то знакомый заявил: «Ты, Мишка, здесь штаны протираешь, а нам воевать». Моисеев ответил: «Я за Сталина уже отсидел, нахватался. В бой за Родину я могу, а за Сталина никогда не крикну». Буквально на следующий день его осудили и отправили в Орск.
— Сколько ему дали второй раз, никто не знает, — пожимает плечами Елена Муртазина, — потому что в Орске были эвакуированы сразу несколько заводов-гигантов. Нужен был хороший энергетик. В итоге судимость сняли, отправили работать. Куда именно — я не знаю. Через пару лет «добрые люди». на него снова донесли. Совсем непонятно, за что его посадили в третий раз на целых 10 лет, но у меня есть все копии допроса за 1944 год.
В копиях допроса, которые выслали Елене Михайловне по ее запросу четыре года назад из Орска, досконально записаны такие данные, как рост, вес, имена родственников, а вот за что осудили отца, не написано.
Вырезка из копии допроса Михаила Моисеева, 1944 год.
— Что вы можете сказать о Мочаловом Николае Степановиче?
— Во время курения Мочалов в моем присутствии высказал недовольство по адресу руководящих работников треста №1. А затем заявил, что необходимо избавиться от советской власти путем вооруженного восстания. Дальше он сказал, что в Орске для этого дела уже имеется около 100 человек, и предложил мне, Моисееву, принять участие в организации. Я ответил: отвяжись от меня с этими разговорами, я уже достаточно пережил. Если еще хоть раз ты будешь мне об этом говорить, я тебе ударю в рожу.
Был видным мужчиной, интеллигентом
10 лет отсидеть Михаилу Моисееву не удалось — в 1948 году его родственникам пришло сообщение о том, что мужчина умер от сердечного приступа. Однако его дочь не верит в это — с сердцем у него, со слов родственников и знакомых, проблем никогда не было.
— Знаете, он был таким видным мужчиной, интеллигентом, как и мама, — с гордостью показывает фотографии отца Елена Муртазина. — Он был не только хорошим энергетиком, но и музыкантом: умел играть на всех меховых инструментах. Так и родственники пошли в него. С техническими науками проблем нет, музыкальные школы окончили. Мне только не удалось получить хорошее образование. Рост 1 метр 9 см, статный, везде выделяется, особенно на фотографиях с Хромпика уже во время войны, один среди девчонок.
Как Елена Муртазина узнала о том, что ее отец был репрессирован, она каждый год 30 октября ездит на мемориальный комплекс жертвам политических репрессий на 12 километре Московского тракта. Имени Михаила Моисеева на нем нет — руководство комплекса отказало внести фамилию в список, так как умер он в Орске.
— А ведь у нас столько погибших из Первоуральска, которые закончили свою жизнь не здесь, — недоумевает Елена Михайловна. — Но мои близкие очень довольны и благодарны мне за то, что теперь знают, кем был наш родственник.