#НЕ_МОЛЧИ

«Городские вести» рассказывают историю женщины, которую били словом. Которая не побоялась вспомнить, разбередить свои раны ради будущего других, молчащих и отрицающих проблему.

«Городские вести» рассказывают историю женщины, которую били словом. Которая не побоялась вспомнить, разбередить свои раны ради будущего других, молчащих и отрицающих проблему.

 

Печальная статистика
Ежегодно от домашнего насилия страдает 35 тысяч женщин и 11 тысяч детей, об этом говорит статистика МВД РФ. Пострадавших от бытового насилия мужчин меньше в разы — три тысячи случаев в год. И все эти данные говорят только о тех, кто получил физические увечья. О том, сколько моральных травм приносят домашние тираны, в точности не известно.

 

Лучше бы меня били

История девушки, которую морально истязал собственный отец

— Когда я училась в школе, в ближайшем окружении, среди одноклассников, были дети, которых били родители. Били и не объясняли, за что. Мне было жалко таких детей, но тогда мне казалось, что лучше бы и меня били.

Мой отец никогда не занимался рукоприкладством. Он опустошал морально — меня и маму. Брат уехал из родительского дома рано, поэтому в доме осталось всего две жертвы.

Кто-то верит в существование энергетических вампиров, кто-то — нет. Я — верю, я жила с энергетическим вампиром. Когда у отца возникала потребность восполнить эмоциональную или душевную пустоту, он делал так, чтобы пустым становился другой человек. Этим человеком, как правило, была я — тогда еще ребенок. Начиналось все с чего-то безобидного, заканчивалось все тем, что я обессиливала, как после тяжелого физического труда.

 

Не принимаешь любовницу отца — сиди взаперти

Все началось в мои три-четыре года. Закончилось…никогда.

Маленькая далекая деревня. Все друг друга знают. Про нашу семью тоже знали, благодаря отцу — тот пил и водил к себе баб. Казалось бы, что такого, что еще делать мужчине в богом забытой провинции. Одно «но» — этот мужчина был женат, воспитывал двоих детей. Воспитывал…

Моя мама часто уезжала — она была звездой, ей нужно было кататься по гастролям. И как только отец оставался один, тут же приводил домой другую женщину, перед которой я должна была выстилаться. Если я этого не делала, и, по мнению отца, не относилась к ней хорошо, как к матери, это сказывалось на всем. На всей моей жизни, пока мамы не было дома.

Логику отца можно было понять: если мое поведение не нравилось его бабам, они отказывались приходить к нему. Как только отец слышал отказ, срывался на мне.

Обычно ему было наплевать, как я учусь, во сколько возвращаюсь домой, чем занимаюсь в течение дня. Если же у нас возникал конфликт по поводу его измен, ему резко все это становилось важным. Доходило до абсурда, когда он говорил:

— Тебе, наверное, заняться нечем? Иди помой полы.

Помыла, он идет в зал с белой тряпкой в руках, проводит по доскам — пыль.

— Мой еще.

Проблема в том, что деревянные полы проверку белой тряпкой не выдержат, как ни мой. Он это знал, но издевался. Я снова и снова мыла ненавистный пол, тряпка все так же предательски «выдавала» пыль.

Отец в такие дни не отпускал меня из дома. Садил под арест. Сидишь дома, сидишь взаперти. Потому что не принимаешь бабу. А они были разные, одна из них, например, была моей учительницей.

Отец не скрывал отношений с женщинами ни от меня, ни от мамы. Мама поначалу устраивала скандалы, которые закончились… смирением. Она понимала, что измены не пройдут, он не давал пустых обещаний. Да, измены — это плохо, но в итоге они были негласно приняты обоими родителями.

 

Измена — хрень, говорил он. Всем своим женщинам он сообщал о любви к маме, даже звонил при них ей и признавался ей в чувствах. На мой вопрос об изменах он спрашивал: «А ты можешь неделю жрать борщ?». Он считал, что женщины все — прекрасны.

 

Отец с маниакальным упорством рассказывал маме о каждом случае постфактум, я молчала — боялась расстроить самого близкого мне человека, боялась гнева бати. Пару раз потом мне мама даже высказывала, мол, почему ты мне не сообщила обо всем, почему ты нянчилась с ребенком его женщины.

Были и такие женщины, да. С детьми. Пока их матери развлекались с отцом, я сидела с малышами. Дети меня любили.

 

Без запретных тем

Отец любил поговорить и о своих женщинах, о том, как ему с ними хорошо. Об этом знали все его знакомые. Все знали, что он трахает все, что движется, или  хотя бы подает признаки жизни. Я понимала, что отец делает со всеми своими приходящими бабами.

В моей семье вообще не скрывали тему секса. Когда мне было 14-15 лет, мне папа говорил, что затягивать с этим делом не стоит — мол, чем скорее, тем лучше можно познать прелести секса. Не подумайте, он ни в коем случае не приставал ко мне, но одобрял мои отношения с мальчиками.

Он иногда пытался меня спрашивать, познала ли я прелести секса. А меня это еще больше отталкивало от половой жизни. Я встречалась с парнями, но физическую близость себе не позволяла до 18 лет.

 

Мечтала жить без отца

Когда я была ребенком, я мечтала, чтобы отца просто не было. Женщины — это не единственный косяк с его стороны. Отец — алкоголик, но не из тех, кто выпил и лег спать. Ему нужно было разговаривать. Как правило, с собутыльниками, которых он водил домой. Дома часто были пирушки, которые мама разгоняла, когда это удавалось. Но удавалось с трудом — отец был очень вспыльчив.

Он постоянно орал. Спокойно не говорил никогда. Любой мой промах — его громкий, пронзительный крик. Такой, что когда начинают кричать матом, у тебя губа дрожит. Отец матерился всегда, его коронная фраза: «Я матом не ругаюсь, я матом разговариваю».

 

Если я забыла вынести мусор — обзывал меня позорной свиньей. Забыла полить цветы, говорил: «У тебя одни пенисы на уме». Я была рассеянной девочкой, и он часто повторял: «Книги в сумце — член на думце». Он все время мне приписывал какое-то раннее развитие, то, чего не было, но убеждал, что это прекрасно.

 

Нужно, чтобы мужчины плакали

Все мои мужчины от меня очень страдали. У меня был свой отлаженный механизм: я делала так, чтобы мужчина в меня влюбился, а потом я получала удовольствие, издеваясь над ним. Для меня было необходимостью публично их унижать. Мне было нужно, чтобы они страдали.

Я регулярно доводила мужчин до слез. Накопился негатив — нужно было сорваться. Я унижала их словесно — плакали. Я не могу понять этот механизм. Когда человек был доведен до ручки, мне становилось его жалко, но когда «несло» — остановить себя не могла.

Сейчас, к своим 30-ти годам, я обрела другие отношения — мой мужчина не позволяет мне так себя вести. Он помогает мне преодолевать трудности и не дает вынимать из себя душу.

Я, конечно, пыталась вывести его из равновесия, но все решила планомерная работа по преодолению. Вроде, получается.

 

Отец — не монстр

Я не могу сказать, что отношения с отцом были плохими от начала и до конца. Он неправильно относился ко мне, как к дочери — 100%. То, что он меня называл плохими словами и унижал — 100%. В этом не было необходимости, да и какая необходимость в том, чтобы обзывать своего ребенка?

Он и сейчас ведет себя так при встрече. Но меня это уже не задевает. Я на этом выросла, на этом построена вся моя психика, к сожалению.

Наверное, вы подумаете, что мой отец — монстр. Но он не монстр, он — человек, не понимающий последствия своих поступков. Он не считал и не считает, что он делает что-то не так. Все это для него — естественные вещи.

 

Как отец, он много дал мне и брату, на самом деле. Он обеспечивал нас всем, чем должен был обеспечить родитель — дал образование, неплохой старт во взрослую жизнь. Но и цену мы заплатили немаленькую.

 

Он был тираном только в семье, все окружающие его любили. Но с нами вел себя вот так.

Почему «был»? Он есть, но сейчас он далеко. Почему в прошедшем? Не знаю. Потому что.

Сейчас с отцом мы видимся редко.

 

От редакции: История Светланы Колесниковой удалена по ее просьбе .