О деле Злоказовых рассказывают их адвокаты

Адвокаты Злоказовы получили реальный срок — их осудили за незаконное хранение оружия, а также его сбыт. Осужденные утверждают, что их дело сфабриковано и носит заказной характер, обвиняют в предвзятости судью и сторону обвинения, причем после оглашения приговора сделали эти заявления открыто для журналистов. Адвокаты Злоказовых — Светлана Пономарева и Сергей Исаев — разделяют точку зрения осужденных. Об этом в их интервью «Городским вестям».

Адвокаты Злоказовых Светлана Пономарева и Сергей Исаев во время судебного процесса.

— Анатолия Федоровича [Злоказова]  просили оговорить себя, оговорить влиятельных людей, как в Первоуральске, так и  Екатеринбурге, — говорит Светлана Пономарева. — Случались и такие факты: я нахожусь на заседании абсолютно в другом городе, мне звонят посторонние люди и говорят: «Светлана Федоровна, вам просили передать, что вчера в 8 часов вечера ваши клиентов забрали из СИЗО и увезли в неизвестном направлении». Я, естественно, бросаю все дела, лечу в Екатеринбург, выписываю требования. Выясняется, что их (Злоказовых), опустили в пожизненникам в подвал, в камеру к ДДТэшникам (члены уральской банды ДДТ — ред.). Камера размером с машину, два спальных места и два человека. То есть тюремные законы таковы, что Анатолию Федоровичу спать негде, а человеку 63 года. Стол и стул. Если человек ляжет на пол, то по тюремным понятиям он считается опущенным. Это определенная пытка. Я сразу написала жалобу уполномоченному по правам человека, прокурору надзирающему, начальнику СИЗО, в общем всем и сразу. Злоказов не сломался — просидел всю ночь за столиком. Столько было провокаций, угроз, мол, вот вы ведь знаете, вы ведь понимаете, что мы там тут нароем, давали понять, что знают всю мою подноготную. Мне 58 лет, что обо мне можно говорить? Мне абсолютно все равно, что они обо мне скажут — я нормально работаю, нормально живу.

Светлана Федоровна не отрицает вины своего подзащитного — действительно, разрешающих документов на хранение оружия у того не было. Но факты продажи огнестрельных орудий и боеприпасов надуманы, уверена она, достаточных доказательств следователи не добыли.

— У нас у судов очень выгодная позиция, — продолжает адвокат. — Они не идут в оценку доказательной базы, а держать где угодно и кого угодно можно, лишь бы показывать — ой, какие у нас большие материалы дела. Создать ажиотаж, прессу пригласить — вот оно, одиозное дело. Сделали из мухи слона. Мы всех привлекали, мы обжаловали во всех инстанциях, в наблюдательную комиссию обращались — никто не может помочь или кто-то просто боится. Судья, я считаю, тоже боится. Можете писать, что я суд не зауважала, но я знаю, какой должен быть суд. Для того, чтобы оправдать вот эти все моменты, что их надо было держать под стражей, искусственно создавался объем уголовного дела, искусственно обвинения предъявлялись. Из 15 составов преступления, вы слышали,  по скольким судья оправдал, осталось лишь шесть эпизодов.  Фактически за что он должен отвечать — это за незаконное хранение коллекционного оружия. Да не прав. Но у каждого же свои тараканы в голове, свое хобби.

С тех пор, как коллекцию изъяли, мы ее  больше не увидели, — коллекция просто кому-то была нужна.

Допрашивался в зале эксперт по историческим и культурным ценностям Голенев,  и он потом подошел к судье и спрашивает —  а как бы нам в музей это оружие. Я случайно это услышала. То есть охотников на эту коллекцию довольно много.

По словам Пономаревой, было два обыска:

—  Обыск  29 марта был проведен с нарушениями. Человек 30 приехали часов в 8 вечера и до 6 утра проводили обыск.  Приехали понятые и, говорят, «альфа» была, «тяжелые» были, на скалолазном оборудовании лазали, переезды в Билимбай перекрывали. Понятые пришли и оказались порядочными людьми, сказали, что он [Злоказов] предъявлял удостоверение адвоката и показывал УПК, говорил, что без судебного решения они не имеют права проводить обыск, но победителей не судят.

Они изымают все — оружие, рамки, станок, патроны —  и начинают проводить экспертизу, следствие ведет следственный комитет области, а все экспертизы проводит ФСБ. Мы неоднократно заявляли ходатайство, что не доверяем проведение этих экспертиз ФСБ, однако ни одно наше ходатайство не было удовлетворенно. Мы обжаловали решение следователя, но никто это во внимание не принимает, в результате появляется еще один эпизод: разбираются некие массово габаритные макеты. При ознакомлении с делом выяснилось, что это макеты, которые не имеют отношение к оружию.

Просим назначить повторную экспертизу — отказывают, просим дать нам вещдоки, ведь мы имеем право — нам не дают. Что касается его членства в «Клубе коллекционеров», где люди собираются по интересам, вызывали свидетелей из этого клуба — люди пришли и сказали, что никто в этом клубе ничего не продавал и не знали о том, что они чем-то таким занимались. Тем более, никто не торговал оружием.

Прокуратура ведет себя так, как будто она не знает дела, начинают прикрывать свою волокиту, искусственно, а ведь, чтобы держать под стражей, нужны веские основания, вот и вменяют еще и вторую часть статьи 222 УК РФ, ведь часть первая — не тяжкое преступление. Какая общественная опасность? Кому они плохо сделали? Что, где-то выстрелил пистолет? Оружие лежало у него в подвале и все.

В неустановленном следствием месте при неустановленных следствием обстоятельствах у неустановленного следствием лица с целью последующего сбыта 50 пистолетных патронов…  Вы же слышали, как судья читал приговор. Это неправильно. И даже [Юрий] Проскуряков это признал. Это как в сказке — иду туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Суд видит, что 17 составов, а не смотрит, на доказательство. 17 эпизодов?! Ну все, должен сидеть. Должен был выступать прокурор. Он попросил неделю для подготовки к прениям. Это законно: и большой объем и целый год. Так что это нормально. Суд дал ему эту возможность. Мы договорились, что прокурор выступит, и мы подготовимся, чтобы выступить с речью. Пришел помощник прокурора, выступил в прениях, запросил Анатолию Злоказову — 2,1  года,  его сыну — 2,2 года. Мы приходим на следующие прения, на которых должны были выступать мы, — уже  другой гособвинитель Некрасова говорит, что прения эти не состоятся, хотя это незаконно. Мол, ей необходимо еще время, чтобы изучить личность подсудимых. Мы возражаем, судья удовлетворяет ее просьбу — еще два дня просит. А люди сидят. В итоге выступает, вообще не зная материалов дела, несет какую-то чушь, при этом запрашивает 6 и 7 лет. Вот вам доказательство заказного характера. Вот вам наше правосудие. Обвинение по всем статям просит штраф, а эти статьи штраф вообще не предусматривает! Пусть откроют уголовный кодекс. Мы заказали правовое заключение в юракадемии. Нам его представили — нельзя так квалифицировать.

Я не оправдываю Анатолия Федоровича, но зачем вот это все? Человека просто загнобили. Ткнули мордой об асфальт и сказали — сиди ты там, посмотрим, как попрешь против системы. Кому наступил на ногу Злоказов — не могу сказать. Сама бы очень хотела знать. Анатолия Федоровича увезли в Тагил, при этом  приговор не дали — как он должен использовать свое право на защиту? Наша жалоба уже в европейском суде,  в приоритетной очереди рассматривается. Просто кого-то он не устраивал. Все это Страсбургский суд учтет, но люди-то сидят.

Светлана Федоровна не просто адвокат Анатолия Злоказова. Она его сестра. Но, как уверяет женщина, это дело с моральной точки зрения не было для нее тяжелее остальных.

— Да, брат, но не могу сказать, чтобы мы общались очень близко с Анатолием Федоровичем. У каждого своя семья, разные характеры. Вообще могу сказать, что Анатолий Федорович расплачивается, в том числе, за свой язык и вспыльчивость.

Сергей Исаев защищал Злоказова-младшего. По его собственному признанию, дело Злоказовых далось ему нелегко — слишком много очевидных нарушений.

IMG_5340
Сергей Исаев

— Объективности в этом деле нет и не было, — комментирует «Городским вестям» Сергей Александрович. — Изначально сотрудники ФСБ очень хитро сделали — когда производили обыск, то в заключении ни слова не было сказано о том, что в доме Злоказова по улице Шагина кто бы то ни было живет. Тем более адвокат. Судье представляют все шиворот навыворот, как некий абстрактный дом, который они просто решили проверить. Такого не должно было быть, поэтому мы так и бунтовали. По протоколу обыска была изъято больше пяти тысяч патронов, а на экспертизу было представлено на 300 или 500 патронов меньше. Начали выяснять, служебная проверка была у фсбэшников — куда делись патроны. Склонились к тому, что при обыске неправильно подсчитали. И уголовного дела в отношении фсбэшника, который не досчитался, не было заведено. Опять же это горошинка на весы того, что дело заказное. И таких моментов очень много. Почему дело так долго идет? Сначала расследовал  наш следственный комитет первоуральский, они назначили ряд экспертиз, потом по еще одному эпизоду завели уголовное дело в Екатеринбурге. Одни только экспертизы шли 3-4 месяца, например. Опять же возвращаясь к теме заказанности. Мы очень долго пытались вызволить подсудимых из-за решетки, под залог или домашний арест, предоставляли доказательства того, что они не скроются.  На суд если посмотреть, доказательство защиты представлено, что они не скроются. И что? Два свидетеля по делу приходят в отделение полиции Ленинского района и пишут заявления, что Злоказовы им угрожали. Все. О каком домашнем аресте может идти речь?  Про протоколу угрожал отец. Я у свидетеля спрашиваю — когда он тебе угрожал? Перед очной ставкой! Очная ставка началась в 11.40 а в 11.45 подано заявление о том, что угрожает, это при том что очная ставка не прерывалась. Сколько я не требовал провести проверку по факту угрозы — отказано. И на этом основании продлевали сроки дальнейшие. Я говорю — так это не доказано, что угрожает. Еще одна горошинка. Самое интересное, что все экспертизы — подделка. Криминалистические, фонетические. Мы просили провести в другом учреждении эти экспертизы — отказано. Поэтому мы не согласны с этим экспертизами. Анатолий Злоказов упомянул о том, что в отношении его сына применялись пытки — действительно, я даже писал жалобы на этот счет, но они остались без внимания. В 90-х годах Вячеслав Злоказов получил черепно-мозговую травму, с тех пор у него проблемы со здоровьем — гипертония и весь сопутствующий букет. Я приехал к нему на встречу в октябре, а меня не пускают, мотивируя тем, что подзащитный госпитализирован и есть бумага от лечащего врача, что ни адвоката, ни следователя не пускать. В течение месяца ни я, ни кто-либо другой попасть к нему не мог. 1 ноября мы все увиделись — я поразился, ведь передо мной сидел почерневший осунувшийся человек. Вячеслав рассказал, что его привязывали к носилкам, несли в какой-то подвал, обливали водой, били, пускали ток по ногам, заставляя давать показания на конкретных людей, с которыми им надо разобраться. В итоге мой подзащитный под диктовку написал чистосердечное признание, а если бы не написал, то его и дальше бы держать продолжали. Но на все на это закрыли глаза, хотя мы подали жалобу, зарегистрировали преступление против личности, но состава преступления, естественно, не наши — якобы, Злоказов врет. Мы не стали это обжаловать, потому что видна была тщетность этих усилий. Видимых следов на теле не было, но оснований не доверять моему подзащитному у меня нет.