Лица Победы: Альбертина Алешкевич рассказала, что такое женщина на войне

Партизанке Альбертине Михайловне Алешкевич в этом году исполняется уже 90 лет. На наш звонок она сухо отвечает: «Ну, приходите, если хотите». Разговор с ветераном сначала не задался — часто ей за жизнь задавали одни и те же вопросы. А про войну вспоминать лишний раз не хочется.

 

Немцы у нас на следующий день были

Пенсионерка молча открыла нам дверь. Своими голубыми глазами она указала нам, куда нужно сесть и слушать.

— Родилась я в Белоруссии, жили мы недалеко от Минска. Война началась, когда я закончила школу. Только войну объявили, эти немцы в нашей деревне на следующий же день были, — рассказывает ветеран. — Ух, собаки! Помню, приходили к нам и жрать просили, яиц им все подавай. С утра мама их накормит, потом вечером партизаны придут, их тоже надо было накормить.

Альбертина Михайловна не из добрых бабушек­-одуванчиков. Война сделала из нее строгую, холодную женщину.

— Два моих брата ушли в партизаны. Немцы потом начали нашу молодежь забирать, я сначала пряталась от них в стайку постоянно, а один раз не успела. Они вывели меня к машине, но пока немцы куриц­то наших воровали, я сбежала. Деревня у нас большая была, так я до железной дороги добежала, а они стреляли мне вслед, но так и не попали. Это я сейчас хожу еле-­еле, а тогда вон я как бежала! — вспоминает женщина. — Добежала до соседней деревни и попросилась там переночевать. Деваться-­то некуда было, домой возвращаться нельзя — там немцы. Потом, помню, встретила в той деревни двух парней, рассказала им, что да как. А они, оказывается, с того отряда, где мои братья служат, отвели меня к ним.

 

Самое страшное — засады

Так Альбертина Алешкевич воевала с 15 декабря 1942 года до окончания войны.

— Я как настоящий солдат была. Много нас было, целый отряд имени Калинина, потом с отрядом имени Королева объединили. Присягу приняла, винтовку изучила. Семь частей в винтовке, как сейчас помню, — говорит Альбертина Михайловна. — Стрелять даже умела. На войне пойдем подрывать немецкие машины, вагоны. А они нас обстреливают. Страшно, конечно, было. Как не страшно? Страшно было до жути, когда стреляли. К этому нельзя привыкнуть. Всегда было страшно. И в нас стреляли, мы прятались. Самое жуткое — это в засады ходить, поезд идет, а мы подрываем, думали, как бы самим не взорваться. Девчонку одну подстрелили. Тогда я впервые увидела смерть. На войне у меня и брат погиб, ушел на задание и не вернулся. Отца с матерью забрали из деревни, чтобы они связь с нами не держали. Поселили их в город, а я к ним ночью приходила.

veteran

Альбертина Михайловна была сурова к нам, ей совсем не хотелось отвечать на наши вопросы. Так вышло, что мы совсем не единственные, и что за годы ей уже очень надоело на них отвечать.

— Зять меня все время спрашивал: «Женихов, наверно, полно было?». Да каких там женихов? Замполит проверял, ходил каждый вечер! Ребята с нами посидят немного, да уйдут, — негодует бабушка. — Смертей много видела. Меня хоть на войне и не ранило, но контузия была. Обстреливать давай, так и попало мне. Пуля мимо живота пролетела. Не дай бог еще раз эту войну. Вообще не люблю про нее вспоминать.

 

Два отреза крепдешина

— После войны я поступила в медицинское училище в городе Бобруйск, работала в военном госпитале. Привозили нам туда раненых, вот как­то однажды привезли мне деда моего. Я за ним сначала все ухаживала, он поправился. Вот он­то как раз с Урала, — рассказывает нам ветеран. — Муж у меня тоже всю войну прошел. Офицером был, в Сталинградской битве участвовал.

Альбертина Михайловна уже два года, как вдова. Сегодня об ухаживаниях тогда еще будущего супруга рассказывает скупо — все­-таки личное это.

veteran1

— У меня тогда тетка в городе жила, муж мой будущий стал на квартиру к ней ходить. Однажды записку мне оставил, приглашал в Дом офицеров сходить. Ну, мы сходили, а потом давай встречаться с ним, так и поженились, — продолжает бабушка. — Он моей тетке еще отдал на хранение два отреза крепдешина. Она мне и проболталась, что у него такой материал есть. Темно-­синий и голубой такой. Потом он мне его подарил. Я так довольна была — два платья себе сшила! Мы с мужем весь Советский Союз объездили. И в Белоруссии жили, и на Байкале, и на Украине.

Супруги Алешкевич вырастили двоих детей. Муж со временем вышел на военную пенсию, тогда­-то семья и переехала в Первоуральск, где Альбертина Михайловна устроилась работать резчиком на Новотрубный завод.

— Мне там ведь и медаль дали за отличную работу, потом про меня в газете написали. Дед у меня все берег эту газету, — вздыхает старушка. — Теперь ее уже и не найти.

 

Мне и дома хорошо

— В День Победы я была в Бобруйске. Там весь день музыка играла, парад был, военные ходили, улыбались, — говорит Альбертина Михайловна, поправляя свой праздничный сарафан с медалями. — День Победы — мой любимый праздник. Вся семья ко мне приходит, поздравляет. И на парады раньше ходила, приятно, когда тебе цветы дарят. Сейчас уже без мужа не хочу ходить.

veteran3

Сейчас уже многое делать не хочется. Да если и хочется, то не получается. Здоровье уже не то. Ноги болят, давление поднимается, диабет дает о себе знать.

— Тут пошла в больницу, а там места нет. Знаете что, как на войну гнать, так пожалуйста! А здесь, видите ли, мест нет, — жалуется бабушка.

Семья у Альбертины Михай­ловны большая. Две дочки, а сколько внуков, уже и не помнит.

— Дети часто приходят ко мне, внучки проведают меня всегда. Даже жить с собой звали, а я не хочу, мне дома хорошо. Тут и магазин рядом, и больница, — заулыбалась старушка. — У меня и здесь подружки есть. У одной муж тоже помер, вот мы с ней летом вдвоем и гуляем. Только она на четвертом этаже живет, я уж до нее не поднимаюсь, она ко мне, если что, приходит. А так, что я дома делаю? Книжки читаю, телевизор смотрю, иногда по дому что-­нибудь делаю. В основном-­то внучки у меня тут хозяйничают.