Мы сидим на лавочке во дворе на Хромпике. Припекает солнце, над головой шумят полувековые тополя. Больше пока поговорить негде: Олег, Елена и Диана Сикора — беженцы из Украины. В Первоуральск приехали несколько дней назад и остановились у земляков, так что в съемной «однушке» их сейчас шестеро.
«Неудобно немножко вас туда вести, — смущенно щурится на солнце Лена, — давайте уж здесь». Вот так мы и познакомились: украинцы из Лисичанска и «Городские вести» из Первоуральска.
Уходим, уходим, уходим…
Темноволосый, дочерна загорелый Олег и белокожая, черноглазая Елена будто сошли со страниц знаменитых гоголевских «Вечеров на хуторе близ Диканьки» — хороши природной украинской красотой, воспетой великим писателем. К круглому животику матери жмется девятилетняя Диана.
— В этом — основная проблема, — перехватывает мой взгляд Олег. — У Лены — седьмой месяц беременности, а она со всеми этими переездами уже месяц у врача не была. И в больнице без регистрации вряд ли примут.
Им еще повезло: месяца полтора назад Лисичанск был в стороне от основной мясорубки Донбасса. Война, как грозовая туча, начала наползать на город в начале июня: ополченцы захватили исполком и здание СБУ (службы безопасности Украины), а на окраинах города выросли блокпосты. Олег и Лена Сикора жили рядом с СБУ — на улице Калинина.
— Жить там стало опасно — каждый вечер стрельба, — рассказывает Олег.
— Масштабные боевые действия начались в июне, каждый день нам обещали: зачистка города от ополченцев будет, придут наемники, нацгвардия, — подхватывает Лена. — И люди начали потихоньку выезжать из города кто куда, особенно женщины с детьми.
В основном ехали на автобусах. В первую очередь организованно вывозили семьи тех, кто в ополчении на блокпостах защищал родной город. В автобус, вывозивший семьи ополченцев, попыталась попасть и Лена.
— Я звоню, а мне говорят: автобус завтра. Я им объясняю, что на завтра я не успеваю: мне же надо и документы дочки из школы забрать, и, раз я беременная, то и из больницы все документы, справки все — на всякий случай, вдруг мы не вернемся. Спрашиваю: а когда следующий автобус, мне отвечают, что дня через два, через три: мол, подождите, в течение трех дней мы следующий автобус наберем и будем вывозить. Жду-жду, три дня прошло: связи нет. Еле дозвонилась, а они говорят: все, мы больше не возим, последний автобус обстреляли, было нападение нацгвардии…
Частный визит в Россию
Тогда Сикоры решили: выбираться надо своим ходом. Сначала, пока еще возможно, решили отправить Лену с дочкой. Женщина собрала две сумки самых необходимых вещей, взяла за руку дочь, расцеловала родню и села на автобусный маршрут «Лисичанск-Москва».
Все это время Олег оставался в Лисичанске. Уйти в Россию через юго-восточную границу было невозможно, знакомые подсказали ему, что пока еще можно выбраться через западную. В конце июня было объявлено временное перемирие, и он решил рискнуть. Олегу Сикоре пришлось выбираться с территории Украины буквально «огородами»: на попутках, автобусах, пешком добрался до Сум, потом отправился в направлении Брянской области и там официально пересек границу с Россией.
— Ну и тут нас тоже вывозили тайно. Раньше был один автобус большой, он шел с Лисичанска напрямую до Москвы, а на сей раз разделили нас на две большие маршрутки, и ехали мы якобы до Старобельска, внутренний маршрут по Украине.
Первый блокпост нацгвардии двум переполненным маршруткам встретился у Новоайдара, потом было еще два, последний — на въезде в Старобельск.
— Нет, нас не обыскивали, просто зашли в маршрутку, посмотрели, кто едет, — вспоминает Лена. — Спросили у водителя, какой маршрут, он ответил, что «Лисичанск-Старобельск» и все. Когда мы приехали в Старобельск, там уже пересели в большой автобус и поехали на Москву, после него уже блокпостов нет нигде. В общей сложности до Москвы ехали сутки.
— Ну, в нацгвардии, наверное, тоже не идиоты, вряд ли, видя кучу перепуганных детей и женщин с огромными сумками, они верят, что все едут по внутреннему маршруту, — невольно отмечаю я.
— Женщин и детей выпускают, а мужчин в возрасте до 45-ти и даже старше снимают с автобусов, — комментирует Олег. — Куда девают — этого я не знаю. Может, принуждают вступать в национальную гвардию. Возможно. Никто не отрицает этого. Мобилизация по всей Украине — все военнообязанные люди должны идти на службу. Кому служить — вот чего никто не может понять.
Все это время Олег оставался в Лисичанске. Уйти в Россию через юго-восточную границу было невозможно, знакомые подсказали ему, что пока еще можно выбраться через западную. В конце июня было объявлено временное перемирие, и он решил рискнуть. Олегу Сикоре пришлось выбираться с территории Украины буквально «огородами»: на попутках, автобусах, пешком добрался до Сум, потом отправился в направлении Брянской области и там официально пересек границу с Россией.
Елена Сикора:
— Родители — старенькие, сказали, что никуда уже не поедут. Мы их звали с собой, но они нам первые сказали: «Вы, давайте, собирайтесь, уезжайте с детьми, а мы уж свое пожили, да и куда мы тут все нажитое бросим». У нас-то квартира, закрыли ее и уехали, а там дом, хозяйство, трудно все так сразу оставить. Они даже пока и не думали, чтобы уехать. Конечно, если станет совсем плохо, я думаю, как-то и их мы заберем, но пока они никуда.
— Там граница свободно открыта для пересечения пешком, так я ее пешком и перешел. Потом доехал до Москвы. Связь с семьей поддерживали по телефону, по интернету.
— У меня подружка в Москве, попросилась к ней — остановиться на время, пока дождемся нашего папу, — улыбается Лена. — Мы-то из Лисичанска уехали 15 июня, а Олежа спустя две недели, как получилось уйти.
— Вот, — Олег открывает паспорт и показывает небольшой синий квиток. — 28 июня пересекал границу с Россией. На украинской границе задерживать было некому — никого там нет. А на российском посту сказал: «Частный визит в Россию». Вещей с собой было немного — так, сумка спортивная с самым необходимым.
— Отец мой по телефону сказал, что буквально через два дня после того, как мы с дочкой уехали, маршрут, которым мы выезжали, был закрыт, — дополняет мужа Лена. — Общаемся с родственниками, рассказывают, что нацгвардия уже в городе, Привольнянскую шахту разбомбили, у нас в Лисичанске — завод «Пролетарий».
До Урала война не дойдет
Когда был реализован первый порыв: только бы выехать, только бы спастись от войны, Олег и Елена Сикора стали решать, что же делать дальше. За спиной — родной город, где осталось все: родители, братья, сестры, друзья, квартира, со всеми вещами, которую они просто закрыли, работа. Осталась мирная и благополучная жизнь, разбитая наступающей войной вдребезги.
— Родители — старенькие, сказали, что никуда уже не поедут. Мы их звали с собой, но они нам первые сказали: «Вы, давайте, собирайтесь, уезжайте с детьми, а мы уж свое пожили, да и куда мы тут все нажитое бросим». У нас-то квартира, закрыли ее и уехали, а там дом, хозяйство, трудно все так сразу оставить. Они даже пока и не думали, чтобы уехать. Конечно, если станет совсем плохо, я думаю, как-то и их мы заберем, но пока они никуда, — вздыхает Лена.
— Возвращаться некуда, — спокойно замечает Олег, — Даже если там все закончится. Мы сюда приехали с одной определенной целью: убежать от этого кошмара и начать новую жизнь на новом месте. До Урала война не дойдет.
Задаю дурацкий вопрос: «Война — это страшно?».
— Вы знаете, очень, — заметно разволновавшись, отвечает Лена. — Раньше, когда о войне говорили, рассказывали бабушки, дедушки — слушали, но не понимали вообще что это такое. И вот когда сейчас столкнулись, когда сидишь и трясешься…
— Раньше в праздники салют запускали, а теперь в парке стреляют из боевого оружия, — замечает Олег. — Можете себе представить, как себя дети на улице чувствуют, да и все остальные тоже. Но нападений на мирных жителей в городе не было. Хотя, может, мы просто их не застали. Сейчас-то знакомые рассказывают, когда созваниваемся: начали бомбить блокпосты, стреляли в одно место, попали в другое, но это же не первый раз такое. Попали в завод, в цеха, благо он сейчас не работает.
«Мы основательно решили — не возвращаться», — твердо говорят Олег и Лена. Еще в Москве они списались с друзьями, выяснили, где есть квоты для украинцев как для иностранной рабочей силы. Оказалось, что рабочие места есть в Первоуральске на Новотрубном. Собрали последние деньги, купили билеты на поезд и 5 июля приехали в наш город.
— Первая задача — получить регистрацию, — говорит Олег. Лена согласно кивает головой. — Без регистрации ни в больницу пойти, ни на работу устроиться. Пока квоту на работу вроде дали, но я же не один, кто приезжает, для украинцев квот мало. Для всех остальных много, а для нас нет.
Ну, кто бы мог еще в конце прошлого года подумать, что так резко и страшно полыхнет на Украине? Что, извините за пафос, великой матери России придется приютить своих братьев? Не предусмотрели. Не просчитали. Да и можно ли такое просчитать? Поэтому и рабочих квот для иностранной рабсилы с еще недавно сравнительно благополучной Украины — кот наплакал. Так же считает и Олег:
— Кто ж мог предположить, что так получится? Квоты закладываются заранее на будущий год. Поэтому на нас квота незначительная.
Я хочу туда вернуться…
По гражданской профессии (до последнего времени он работал полицейским) Олег — химик-технолог с высшим образованием, но квоты на украинцев только на ПНТЗ и только на специальность стропальщика третьего разряда. Хоть пять высших образований, но без гражданства работу выбирать не приходится.
— Можно было поехать в любое место России, но — работа. В этом вся проблема, — с обстоятельностью бывшего полицейского говорит Олег. — Там, где квот нет, официально никто не возьмет, а где-то так работать без документов — это не выход из положения. Тем более, мне, как полицейскому хорошо известно, чем это заканчивается. Сегодня пришел, поработал, а завтра уже поехал. Все мы знаем куда.
Лена по образованию экономист, до последнего времени работала оператором на пульте вневедомственной охраны:
— Ой, да я все могу, я и в садике работала, а здесь и на завод могу пойти, здесь ведь обучают. Мне в принципе без разницы. Вот только сначала родить надо. На Украине врачи девочку пообещали. В женскую консультацию я пока не обращалась, мы же без регистрации. Были сегодня в УФМС, нам сказали: регистрируйтесь, и тогда уже все можно будет сделать.
Девятилетняя Диана внимательно слушает разговор. Первоуральск ей понравился, хотя девочка и говорит: по подружкам, оставшимся в Лисичанске, будет скучать. Рассказывает: в дороге было трудно. И страшно.
— Переживала. Наслушалась всего: что автобусы расстреливают. Из-за этого мне страшно было очень. А сейчас… Я хочу туда вернуться.
Диана в нынешнем году пойдет в четвертый класс.
— Нам сказали в администрации, что с устройством в школу проблем не будет, во всяком случае, места есть. Главная проблема сейчас во мне, — подчеркивает Лена.
Понятно, что ни детского приданого, ни тем более вещей основательных вроде коляски и кроватки Сикоры с собой не везли.
— Еще же только седьмой месяц, — говорит Лена. — Да и как везти было? Мы же даже не знали: где мы будем, что, как. Сейчас переживаю, там же я в больнице отмечалась, ходила анализы сдавала. А сейчас месяц целый, пока туда-сюда, у врача не была, надо в больницу срочно. Очень переживаю.
На прямой вопрос: ребят, скажите, что вам сейчас нужно, все-таки, вы мало что привезли, Олег и Лена качают головами — пока об этом не задумывались. Несмотря на то, что вещей — две сумки с основной одеждой на лето и осень, а у дочки — единственная привезенная из дома любимая игрушка, собачка Лами, они четко расставляют приоритеты: сначала — квартира, регистрация, работа, гражданство. Сейчас молодая пара ищет квартиру.
— Только что ходили, смотрели вариант, нам одна женщина посоветовала. Надо будет определяться как там с ценой и в дальнейшем с договорами. Первый раз с таким сталкиваемся.
За Новороссию
В выборах президента Украины семья Сикора не участвовала — в Лисичанске их и не было.
— У нас их не проводили. Наверное, все уже решили за нас, — рассказывает Елена Сикора. — У нас проводили местный референдум — за воссоединение Луганско-Донецкой народной республики, чтобы образовать Новороссию. Организовано все было так же как и во время выборов, участки в тех же школах были. Точно также приходишь, бюллетени «за» или «против» ты Новороссии, ставим галочку. А выборов вообще не было. Порошенко выбрали без нас. Даже если бы их и попытались провести, то никто бы не пришел. А вот на референдуме народу много было. Голосовали ведь даже те украинцы, которые живут в Москве, например. А наши бабулечки и дедулечки одевались, как на праздник, и шли голосовать.
— Политики, олигархи начали делить нашу Украину, один строй сменяет другой, про народ никто не думает и никто не живет с мыслью о народе, — считает Олег. — Хотелось бы, чтобы Россия помогла, хотя бы так, как было сделано с Крымом. Референдум ведь для того и был организован, люди на свой страх и риск шли, выразили свое предпочтение, отдали свои голоса за то, чтобы воссоединиться с Россией и быть частью России.