«Белый» генерал

«Сонная лощина»

Туманным утром, промозглым и сырым, смешанный лес у подножия Шипкинского перевала являет собой декорации к фильму ужасов Тима Бёртона «Сонная лощина». Мнительное мое воображение даже слышит топот копыт скачущего во весь опор всадника без головы. Покрытые голубоватыми чешуйками мха ветви исполинских елей, что по возрасту вполне могут быть свидетелями обороны Шипки, напоминают изуродованные артритом лапы Старика-лешего, уставшие за 100 с лишним лет держать на весу тяжелую хвойную крону. Красно-рыжая от перепревшей листвы земля выпростала на поверхность могучие корни деревьев-великанов, переплетенные меж собой наподобие скульптурной группы «Лаокоона с сыновьями и змеями» Агесандра Родосского. Пунктирные очертания подлеска растворились в молочном тумане.

Взгляд ангела

На Шипкинский перевал поднимаемся, то ли плывя в облаках, то ли на них возлежа, и только багаж грехов в рюкзаке меж  «сложенных крыльев» мешает ощутить себя ангелом.

Кстати, об ангелах. В центре болгарской столицы есть небольшой византийский храм IV века нашей эры святого великомученика Георгия, от резиденции первого лица государства его отделяют бережно культивируемые развалины очередного римского амфитеатра. Под куполом  маленького тесного  храма  вижу запечатленный художником взгляд ангела, глубокой, зрачковой чернотой глаз напоминающего лермонтовского Мцыри. Печальный и бездонный взгляд как рентген сканирует душу. И становится не по себе, и хочется покинуть стены храма, то ли от тяжести грехов, то ли от страха вступить в диалог с безмолвным «визави».

 «Шипкинское сидение»

«Шипкинское сидение» — пассивная оборона под непрерывным артобстрелом турок — один из самых тяжких эпизодов войны. Морозы и метели на высокогорье особенно чувствительны. Три полка буквально растаяли от болезней.

Из дневника полковника Михаила Духонина: «7 декабря. Мороз 20 градусов, сильная метель, прямо снежный ураган. На ровных местах глубина снега ¾ аршина (50 см), наносы же до 1,5 сажен (3 м). Все вооружились лопатами и откапывают свои жилища. Одежда промерзла, стала твердой и стесняет движения. Что усиливает опасность ознобления — падающие люди не могут сами подняться. В течение дня заболело 272 человека. К 8 декабря всего больных во всем отряде, обороняющем Шипку, 90 офицеров и 6034 нижних чина».

Из солдатских воспоминаний: «Еле прикрытый от стужи, стоишь, бывало, целую ночь до утра. С вечера при густом тумане начнет, бывало, моросить дождь, а к утру настанет мороз, от которого все замерзает. Промокшие с вечера шинелишки делаются похожими на кринолины, в которых не только двигаться свободно, но и повернуться трудно. Все члены окоченеют, и чувствуешь какую-то ноющую боль в ногах, голове и руках. Морозы сами по себе были не так сильны, но при них сильный, пронизывающий насквозь ветер заставляет цепенеть. Нередко из цепи приносили людей с отмороженными конечностями, полумертвых или совсем замерзших; в особенности страшна была цепь и пребывание на Св. Николае — высшей точке позиции: там люди мерзли десятками — трудно поверить, но это факт».

Если во время августовских боев русская армия потеряла около 4 тысяч человек, то зимой от обморожения и воспаления легких вышли из строя до 11 тысяч  солдат.

На скалах в тумане

Одолев 890-ю ступень, ныряю в густой молочный туман, передвигаться в котором можно только наощупь. Лишь случайное прикосновение чьего-то горячего бедра или неосторожное касание руки даёт уверенность, что ты не один среди этих голых скал. Ощущение как в детстве в парилке общественной бани, куда каждый заходил со своей шайкой и щедро плескал из нее на горячие камни. Проткнутые скалами разбухшие облака начинают сочиться мелким противным дождиком — даже не дождиком — надоедливой моросью. Ветер полощет моей юбкой как флагом. Почему-то про дождевик я всегда вспоминаю  в момент его непосредственной надобности. Пошарив в рюкзаке, с ужасом обнаруживаю, что оставила в автобусе палантин — единственную не упакованную в чемодан теплую вещь. К тому моменту, когда туман, наконец, рассеивается, промокшая и продрогшая насквозь, я выбиваю зубами, как кастаньетами, «Арагонскую хоту» и мечтаю, наконец, оказаться в деревенской харчевне у подножия перевала, где меня дожидается обед   — шопский салат (щедро посыпанные тертой брынзой помидоры с огурцами), кебаче  — запечённые на открытом огне длинные колбаски и домашнее красное вино. Не мешает, конечно, пропустить стаканчик гроздовой ракии, дабы простуда не испортила дальнейший отпуск.

 

Князь Эммануил Мещерский

В туманном прогале открывается распадок. А в нем, в окружении отреставрированных пушек «Стальной» батареи» (на Шипкинском перевале благодарные потомки болгарских ополченцев создали Национальный парк-музей), — белый, испещренный черными точками, крест из местного шероховатого камня, надпись в основании которого гласит: «На этом месте пал смертью героев флигель-адъютант князь Эммануил Николаевич Мещерский».

Флигель-адъютант Александра II князь Эммануил Мещерский был убит 5 сентября 1877 года. Тело его было доставлено в Санкт-Петербург по Николаевской железной дороге и погребено 15 сентября 1877 года в Александро-Невской лавре.

Скромный крест  в туманном распадке, засохший букет полевых цветов — здесь, в чужой земле, напоминают о достойном представителе могучей ветви древнего рода, занесенного в Бархатную Книгу.

11-ю Русско-турецкую войну завершил Сан-Стефанский мирный договор от 19 февраля 1878 года, освободивший Болгарию от пятивекового османского ига. В память о воинах — русских, болгарах, украинцах, румынах, молдаванах — павших во всех русско-турецких войнах, в центре Софии возведен собор Александра Невского, потрясающий (что снаружи — что внутри) невероятной своей мощью и красотой. Собор заложили в 1882-ом, строили с 1904-го по 1914-й, но в силу известных событий, столетие которых мы нынче отметили, открыли его лишь в 1924-ом. По сегодняшний день это самый крупный на Балканах патриарший  (трон патриарха  — по правую сторону от алтаря)  кафедральный собор, где хранятся мощи Александра Невского и две бесценные иконы – Иисуса Христа и Богородицы — кисти Виктора Васнецова.

«Несть пророка в отечестве своем»

В память о защитниках Шипки и мучениках «шипкинского сидения» в городке с одноименным названием — Шипка —  по инициативе Ольги Скобелевой — матери «белого генерала» Михаила Скобелева — построен другой храм, небольшой, с золочеными куполами.

Супруга и мать знаменитых генералов — Дмитрия Ивановича и Михаила Дмитриевича Скобелевых — Ольга Николаевна и сама стала легендой на Балканах.  Руководила болгарским отделом Общества Красного Креста. Занималась организацией снабжения госпиталей Болгарии и Восточной Румелии. В Филиппополе (ныне Пловдив) открыла приют для 250 сирот, родители которых были зарезаны башибузуками. Намеревалась учредить образцовую сельскохозяйственную школу и церковь в память своего мужа. С этой целью и поехала осматривать окрестности Филиппополя, к несчастью своему, имея при себе казну с пожертвованиями на строительство будущего храма. Из-за чего и была зарублена шашкой ординарцем своего сына, русским поручиком и капитаном румелийской полиции Узатисом. Благодарные пловдивцы (тогда еще филиппопольцы) поставили памятник Ольге Николаевне на месте ее гибели.

Кстати, фильм «Турецкий гамбит» снимали в Пловдиве — самом красивом и поэтичном городе Болгарии. Нам удалось побывать на месте съемок — в доме купца Балабанова.

Знаменитый «белый генерал» Михаил Скобелев в Болгарии почти что канонизирован. Поклоняются ему как святому. А вот памятник легендарному полководцу в России был открыт только в этом году, 10 декабря, в День героев Отечества. Конкурс на проект памятника мэрия Москвы провела еще в 2007-м, но на целых семь лет отложили  по причине нехватки средств.

Хотя первый памятник Михаилу Скобелеву появился в Москве в 1912 году на Тверской площади — был создан по указу императора Николая II, при этом на народные средства. В 1918 году большевики снесли  монумент по декрету «О снятии памятников царей и их слуг и выработке проектов памятников Социалистической революции».

Воистину: «Несть пророка в отечестве своем».