Блог Ольги Варгановой
Юрий Переверзев предложил: как только схлынет большая череда новогодних застолий — съездить на одно первобытное языческое капище, что в долине реки Исеть, по признанию некоторых ученых, являющейся колыбелью так называемой «малой озерной цивилизации» на Среднем Урале. Во-первых, в чисто познавательных целях, так сказать, получить подтверждение, что история Урала не с заводчиков Демидовых началась. Во-вторых, поклониться духу далеких предков и духам того священного места, что зовется «Малым Чертовым городищем» (в народе — просто «Малые чертики») — по принятой в уральской археологии классификации — памятник эпохи железного века. Поначалу желающих разжечь костер в жертвенной чаше первого тысячелетия до н.э. набралось немало, но праздники внесли в эти планы свои коррективы, в итоге поехало четверо: сам инициатор — Юрий Олегович, племянник его — Алексей, гость из Лондона Дэнни и я, что в силу то ли врожденного любопытства, то ли профессии, просто не могла упустить такой возможности.
Два часа на внедорожнике по узкой просеке под темно-полосатым шатром из заснеженных елей, сквозь который тщетно пытается пробиться робкое январское солнце. Юрий Олегович за это время как раз успевает прочесть лекцию по истории мегалитической архитектуры. Алексей на переднем сиденье клюет носом, Дэнни по-русски понимает лишь необходимый набор этикетной лексики, поэтому я — единственный и благодарный слушатель.
… Там, где кончается просека, ставим машину на прикол. Далее — пешком с рюкзачком по глубокому снегу (кому как — а мне по пояс). Снег сухой, крупинчато-рассыпчатый, как кубинский тростниковый сахар, обтекает, практически не затрудняя движения. Идешь как по песчаным дюнам, раздвигая руками чахлые вицы низкорослых берез и высокие ломкие стебли сухоцветов, осыпающиеся на снегу «елочками» птичьих следов. При подъеме в гору сапоги начинают скользить, и ноги периодически съезжают назад. Юрий Олегович вспоминает, что в багажнике прихватил для меня валенки, ввиду полного отсутствия таковых в моем гардеробе (размер мы предварительно согласовали накануне), но возвращаться нет уже смысла. Где на коленках, где ползком, где на «пятой точке» одолеваю холм у подножья первобытного кургана.
«Малые чертики». Припорошенное снегом сооружение из гигантских ноздреватых седых валунов, без всякого связующего раствора пригнанных друг к другу столь плотно, как если бы какой-то великан, некий мифический циклоп, сначала разрезал эти монолиты, а потом вновь соединил по линии разреза. Первый вопрос, что на ум приходит, о рукотворности этого «чуда». Либо мы сильно плохо думаем о наших предках, а они были первоклассными инженерами и строителями, несмотря на отсутствие строительной техники (хотя, как знать, может, она и была у них?). Либо здесь похозяйничали представители внеземной цивилизации, и данный объект был создан ими для своих определенных целей? Как знать, вдруг мы находимся на поныне действующей взлетно-посадочной площадке для НЛО? Или ретрансляторной станции для передачи информации?
… В снежной проседи одного из валунов замечаю молочную кварцевую прожилку, столь тонкую и столь идеально совмещенную по всей кладке, что мысли о рукотворности, даже инопланетной, исчезают.
По лекции Юрия Олеговича пытаюсь определить классификацию данного мегалита: итак, менгир —одиночный камень, кромлех — комплекс менгиров, образующих круг (Стоунхендж), дольмен и сейд — тоже отпадают, нет, все-таки перед нами каирн — каменный курган с несколькими помещениями. Ритуальные чаши для жертвоприношений, выдолбленные на разных уровнях данного сооружения, подтверждают: перед нами — первобытный жертвенный алтарь.
С вершины кургана открывается роскошный панорамный вид на долину Исети — колыбель цивилизации Среднего Урала, где у археологов — непочатый край работы. Как говорится, копать им тут — не перекопать. Все, что лежало на поверхности, уже прибрали к рукам, растащили по частным коллекциям «чёрные» археологи, у которых имеется свой «черный» рынок. Говорят, в Палкино на огородах во время посевных и уборочных работ до сих пор находят каменные топоры и другие орудия труда каменного века. Имеется там и свой мегалит — сейд (камерное сооружение из трех камней) с выбитой посредине двойной жертвенной чашей. «Палкинский жертвенник».
… В большой ритуальной чаше разжигаем костер из принесенной с собой бересты и березовых чурок. Огонь растапливает плотную снежную корку, обнажая идеально выдолбленные края каменной чаши, будто искусный небесный гончар изваял ее на своем гончарном круге. Несмотря на то, что минут 40 месила ногами снежные барханы, поднималась на холм и одолевала курган в не очень удобной экипировке — усталости при этом не чувствую. Даже тяжесть новогодних застолий растаяла, не оставив послевкусия. Наоборот, легкость в теле необычайная, ощущение полета и какая-то просветленность в мозгах. Сквозь струящийся слюдяной дымок ритуального костра на вершине первобытного капища все кажется предельно простым и прозрачным. Будто истину постиг. Возможно, под древним этим курганом из самой глубины земли бьет наружу источник сверхъестественной энергии? И становится понятным, почему капище именно здесь. Это место в силу своей энергетики связано не с жизненным, бытовым, а культовым, мифологическим освоением пространства. Человек здесь никогда не был хозяином. Здесь хозяйничали духи этого священного места, боги, ушедшие предки, тени которых и сегодня витают над этим курганом.
Говорю Дэнни: «И у нас есть свой Стоунхендж!». — «Похоже, — соглашается Дэнни. — Они из одной семьи».