Лица Победы: «Одиссея санитарки Алексеевой»

Ветеран войны 90-летняя Нина Алексеева рассказала о работе в госпитале во время войны

Так вышло, что за военные годы госпиталь III Белорусского фронта № 3332, в котором работала совсем юная санитарка Нина Алексеева, следуя за линией фронта, возвращал девушку в те места, откуда она уходила в начале войны. И всюду Алексеева встречала смерть самых близких ей людей: похоронила четверых братьев, потом еще одного брата, умершего в госпитале уже после Победы. Не вернулся с фронта отец. Сама Нина много раз могла погибнуть, война для Алексеевой закончилась не в победном мае, а только 2 сентября 1945 года, после капитуляции Японии.

 Человек-то живой

Нина Алексеевна впервые столкнулась с вооруженным немцем, когда на позиции батальона пошли танки с крестами. Молодая санитарка ходила в центральный госпиталь за кровью для переливания, бинтами, а тут немецкая атака. Один танк шел прямо на нее, рядом с ним бежал немецкий автоматчик. Потом в ее военной жизни было много немцев, причем чаще всего — безоружные.

— Какая работа у санитарки? Где стонут, где кричат — туда и бежишь, — говорит Нина Алексеева. — Под Ногинском (Московская область — ред.) за городом был большой лес, за ним — линия фронта. Немцы, отступали, не переставая, обстреливали район из тяжелых орудий, минометов, бомбили. Места безопасного не было. И весь лес был завален ранеными. Нам дали в помощь больного, который шел на выздоровление, плащ-палатку, на которой мы раненых из леса выволакивали. А апрель, снег растаял, всюду грязь непролазная. Таскали и днем и ночью. Так, бывает, набегаешься, валишься с ног. А случалось, что ползешь за своим, а натыкаешься на раненого фашиста. Ничего, мы и немцев вытаскивали. Потом лечили их в госпитале — человек-то живой.

За годы войны, случаи спасения заклятых врагов не были у санитарок единичными. Это награды, формы и приветствия у воющих сторон разные, а кричат от боли солдаты одинаково.

 А Гришу убило

Спасая других, санитарки нередко гибли сами. Под Ногинском 18-лентюю санитарку Алексееву серьезно ранило.

— Бомбежка началась страшная, немцы крошили все, — вспоминает Нина Алексеева. — Мы не бежали — при бомбежке лучше не бежать — легли на землю. Меня ранило, а Гришу — парня, который помогал нам таскать раненых, убило.

Фото Анны Неволиной
Фото Анны Неволиной

Слово «ранило» звучит для современного человека не то чтобы привычно, но без ужаса. На самом деле, девушке взрывом буквально изорвало правую половину тела: перебило руку, осколки вошли в бок, ногу, в печень, повредили желчный пузырь. В госпитале № 3332 Алексеевой сделали несколько операций.

Благо, была весна 1942 года, не хватало тех же бинтов, которые санитарки стирали, но наркоз в необходимом количестве уже был.

Алексеева поправилась, и вновь принялась за работу.

— Раненых привозили каждый день, — говорит ветеран. — Были животники, грудники, иногда к нам поступали с ранениями рук и ног. Я осталась в этом госпитале. Он стал моим.

Начало одиссеи

В семье Алексеевой было девять детей. Третий ребенок, Нина, родилась в 1925 году на хуторе Исаевское. Затем перед войной вся семья переехала в Сычевку, небольшой город на 10 тысяч населения в двухстах с лишним километров от Смоленска.

В 1941-м на фронт ушел сначала глава семьи Алексей Алексеевич, потом старший брат Егор. Хоть и уходили они в разное время, попали в одну воинскую часть.

Фото Анны Неволиной
Фото Анны Неволиной

— Как только война началась, нас сильно начали бомбить, — рассказывает Нина Алексеевна. — Мы были на уроках, пошли всем классом с математиком на реку на экскурсию. Учителя оставались в школе. Пришли, а вместо школы — дымятся руины. Прямым попаданием авиабомбы в крышу все совершенно разнесло. Учителя русского и литературы убило.

Бомбежки продолжались, и 16-летнюю школьницу Нину отправили на машине к сестре в Москву. Дальше девушки копала под Москвой противотанковые рвы, окончила шестимесячные курсы медсестер.

В 1942 году разбомбило госпиталь в городе Ногинск недалеко от Москвы.

— Приехал замполит набирать медсестер, — вспоминает Нина Алексеевна. — Я вышла первая: «Меня возьмете?» Он посмотрел: «Ты такая маленькая, худенькая, мне даже страшно тебя брать». «Зато я могу все делать, что от меня потребуется!» — заявила я. Меня и еще трех девушек оформили как военно-наемный состав. Не было ни одежды, ни обуви. Дали мне две гимнастерки, юбку. Ушивай, как умеешь.

Возвращение в Сычевку

В госпитале работали две старшие медсестры и шесть медсестер.

— Начальник сразу мне сказал, будешь понимать все, будешь работать, — говорит Нина Алексеева. — Нас кормили скудно, а он часто мне своей обед отдавал. Я не хочу, а он: «Иди-иди, ешь». Кричит старшей медсестре: «Клава, давай тащи ее за руки!».

Фото Анны Неволиной
Фото Анны Неволиной

Алексеева первое время все время была в перевязочной, там научилась обрабатывать раны.

— Потом я смотрела, как раны зашивают, осколки вытаскивают, — говорит ветеран. — Девушка, которая со мной была, не выдержала: «Я лучше буду полы мыть».

Госпиталь катился за III Белорусским фронтом. В 1943-м он оказался в родной Нине Сычевке.

— Немцы, отступая, рыли многочисленные траншеи, строили доты, дзоты, — говорит она. — Мама с сестрами и братьями после того, как наш дом на окраине разбомбило, жили в немецком брошенном доте, в котором стояли двухъярусные койки. Однажды загорелся немецкий порох в мешках у печки. Мама вытаскивала детей, но ступни у них, а спали они ногами к печке, очень сильно обгорели, до черноты, словно тряпки висят. Наш хирург мне дал денег: «Ищи где угодно подсолнечное масло!».

Фото Анны Неволиной
Фото Анны Неволиной

Маму с ожогами рук и лица дочь выходила, а четыре брата умерли. Самому младшему было три с половиной года, старшему — 14 лет.

А госпиталь поехал дальше. Прошли всю Белоруссию, затем были Латвия, Литва, Польша, Кенигсберг. И всюду ее поджидала смерть, избежать которой удавалось чудом.

— На ранения я была счастливая, — вспоминает Нина Алексеевна. — Однажды мы шли по лесу в Белоруссии, шли в столовую из своей палатки. Начали бомбить. В середине Ирочка шла симпатичная девочка, с легким ранением к нам поступила, мы — по бокам. И надо же — авиабомба. Нас отбросило, мы все в синяках, корнях, как остались живы, не знаю. А Ирочке голову оторвало.

 Отец, потом брат…

— В день Победы все палили из всего, что было из оружия, — вспоминает Нина Алексеевна. — Потом на поезде, через всю страну нас отправили в Японию.

Уже после войны Нина узнает, что отец ее погиб, а брат выжил только благодаря молодости.

— Дали им одну винтовку на шестерых бойцов и одну бутылку с «горючкой», — говорит ветеран. — Немцы загнали их в стылое болото, где красноармейцы провели два дня.

Уже после Победы брат Егор умер в госпитале от туберкулеза.

В 1946 году Нина вышла замуж за офицера Владимира Александровича Роля, родила дочь, жила в Кузино. Затем родилась вторая дочь. В 1947 семья переехала в Первоуральск. Нина Алексеевна работала медсестрой. Брак длился 27 лет.

У Нины Алексеевны четыре внука и 11 правнуков.

Фото Анны Неволиной
Фото Анны Неволиной