После публикации об инциденте, произошедшем с сыном Ольги Хотенович в приемном покое терапии, в редакцию газеты «Городские вести» один за другим начали поступать звонки от первоуральцев. Жаловались на ограниченное количество талонов, очереди, на традиционное хамство отдельно взятых медиков и асоциальную, по мнению звонивших, направленность больницы. Но пара историй заслуживает отдельного внимания читателей нашей газеты. Их герои так и заявили: «Мы молчать больше не будем».
Я не врач, я — дочь
Юлия Королева — юрист. А еще она известный в городе кинолог — время от времени балующий публику дог-шоу. Девиз Юлии — жить на позитиве, но сегодня ей не до радостей жизни: отцу девушки поставили неутешительный диагноз — неоперабельный рак легких. При этом семью Юлии в невнимательности обвинить нельзя: Сергей Иванович постоянно под присмотром родных, последние годы — частый гость первоуральских больниц.
— У отца первая пневмония была в 2013 году. Как мы на днях узнали в областной пульмонологии, черные пятна на снимках появились именно тогда, два года назад, — рассказывает Юлия. — Мы сразу начали действовать решительно: ругались с терапевтом ГБ№1 Быковой, требовали адекватного лечения или направления в областную больницу. Ответ один: «Вы же не врач!» Да, я не врач, я — дочь, и меня интересует, какого черта вы ничего не делаете?
В 2013 году, по словам Юлии, уже были изменения в здоровье папы в худшую сторону, но направления в областную клинику мужчина так и не получил.
Фото Ольги Вертлюговой
— Вот так легкое выглядит сейчас — Юлия показывает на снимок — его просто нет. Направили делать кучу обследований. А чем человек должен все это время дышать?
Не надо выбивать? Да ладно!
В декабре прошлого года участковому терапевту ГБ №1 Татьяне Бушмакиной не понравилось дыхание Сергея Трубникова, его отправили сдавать анализы, а потом написали направление на срочную госпитализацию.
— Папа, помня 2013-й год и отношение к нему, сказал: «Я не пойду!», — продолжает Юлия. — В итоге в марте мы увезли его на «скорой», потому что у него начались приступы — он начинал кашлять, задыхаться и просто падать. Поставили диагноз — пневмония. Только лечить почему-то начали от ишемической болезни сердца. Он лежит в терапии с высоченной температурой — ни одной ингаляции, с легкими ничего не делали. На снимке за 2014 год написано — пневмония, гипертрофия. Для кого это написано? Я не медик, но за все это время научилась читать диагнозы, разбирать их почерки, ориентироваться в препаратах. Я начинаю сравнивать УЗИ и кардиограмму 13-ого года и 15-ого. И вижу, что изменений-то в лучшую сторону вообще нет.
Юлия Королева благодарит своего участкового за невероятное внимание и человечность: даже сегодня она звонит и спрашивает, как себя чувствует Сергей Иванович. Именно она сначала добивалась, чтобы у больного откачали скопившуюся жидкость из легких, а затем хлопотала, чтобы отца Юлии устроили в пульмонологию областной больницы.
— Сейчас наш местный онколог мне заявляет: «А не надо было ничего выбивать», — улыбается Королева. — Я вот на нее смотрю и думаю: если бы можно было просто позвонить, мы бы, наверное, и не увиделись даже. К онкологу не попасть — талоны выдают раз в неделю полвосьмого утра. Я захожу в кабинет, а мне с порога: «Где бахилы?» Единственное, что интересует, видимо. С горем пополам участковый терапевт «выбила» направление.
Нормально, полноценно
В областной пульмонологии Сергея Трубникова сначала обнадежили — будем оперировать.
— Отцу выдали список обследований, которые он должен пройти, в том числе нужна была консультация онколога. Вчера нам сказали, что операцию делать не будут, потому что у него выявили низкодифференцированную плоскоклеточную карциному. Последняя стадия. Развивается все стремительно. Опухоль начала не только разрушать второе легкое, но и уже дала метастазы в другие органы и лимфоузлы. А прошло всего полгода. За это время можно было если не вылечить, то хотя бы ввести в состояние ремиссии.
Отца Юлии Королевой отправили домой. 29 июня они поедут в онкоцентр на Широкую речку — Юлия смогла «добыть» талон.
Что за микроб
Надежда Мамина-Балахтарь — актриса. Некоторые вещи представители творческого класса воспринимают слишком эмоционально, но рассказ Надежды тронул даже журналистов.
— Меня угораздило попасть в нашу больницу, — начала свой рассказ Надежда Алексеевна. — Мне стало плохо. Поработала в саду, вернулась домой и поняла: мне плохо, так, что сил нет. Происходили странные вещи: заторможенная речь, медленные движения, рассеянное внимание. Голова падала, не было сил держать, передвигалась по стеночке с костылем.
Надежда Мамина-Балахтарь, читатель:
— Мое нахождение в больнице по полису ОМС обошлось в 18 тысяч рублей — я попросила выписку. Это тема отдельного журналистского материала. 18 тысяч — стоимость трех суток в санатории с комплексом процедур. А здесь мы лежали на дерматиновых матрасах, покупали за свой счет жаропонижающее, ели баланду вместо супа на обед, а творожную запеканку от нас прятали в холодильник.
Надежду Балахтарь привезли в ГБ№1. Положили в хирургию, на утро, по показаниям анализов, определили в урологию.
— Я пролежала в отделении три дня. В меня вливали воду — физраствор с но-шпой. И все. Я не пыталась спорить, не пыталась требовать — не было сил, — говорит Балахтарь. — Когда в палату вошли на третий день и сказали показать животы, я возмутилась. Заплетающимся языком спросила, неужели лучшее лечение от почек в 21 веке — вода с но-шпой. Мне прямо сказали, что я не врач. Я сказала, что не довольна качеством лечения. Лечащий врач грубо ответил, что все претензии — к заведующему отделением.
Дальше — больше. Сбивать температуру, которая, по словам Надежды Алексеевны, поднялась до 40 градусов, было нечем:
— Велели позвонить сыну и привезти анальгин в ампулах. Он привез. Я спросила у врачей: что со мной? Ответ: предположительно — воспаление почек, а так — мы не знаем, что за микроб вас жрет. Но показаний для перевода в Екатеринбург нет.
Тем не менее Мамина-Балахтарь решила уехать из ГБ №1 и положиться на волю екатеринбургских эскулапов. Записалась на платный прием в медицинский центр.
— Пришел завотделением урологии и Новоселов и заявил: «Я не разрешаю вам покидать стены нашей больницы». Я перевожу: «Я не разрешаю вам жить». Приносит бумажку: пишите, что претензий не имеете. Я пишу: «Имею, имею, имею». Он посмотрел на меня и сказал, что меня надо определять в психбольницу на Динасе. И определили бы!
Из больницы Надежда Балахтарь уехала. В Екатеринбурге ее поставили на ноги.
«Городские вести» связались главврачом ГБ №1 Николаем Шайдуровым, который в прошлый раз довольно быстро отреагировал на жалобу Ольги Хотенович. Цель звонка — договориться о встрече с человеком, который отвечает за организацию лечебного процесса в ГБ№1 Ольгой Семаковой. Сам Николай Григорьевич в настоящее время находится в отпуске. И.о. главврача является Ольга Семакова. К сожалению, конструктивного общения с Ольгой Сергеевной не получилось. Подробности взаимоотношений с администрацией городской больницы — в блоге журналиста Светланы Колесниковой.