Об этом не принято говорить вслух. И это не принято показывать. Но сегодня мы сделаем исключение…
… и расскажем, как мы делаем «Городские вести». Наш номер, который вышел в наше семилетие.
***
— У меня дисания.
— Это что-то заразное?
— Наверное, да, а то откуда бы она у меня взялась?
— Хоспидя, новая эпидемия?
— Эпидемия всех тех, кто не может встать по утрам и заставить себя работать. Это, оказывается, диагноз, а не просто ленивая задница.
Среда. Утро. Все диагнозы обостряются именно сегодня — до дедлайна несколько часов, суровый дизайнер Евгений Морозов требует полосы. Он более суров и неприступен, чем Оля Еретнова, наш «обычный» верстальщик. Олю подкосил грипп, но сегодня мы о ней не переживаем, потому что слышим грозный голос Морозова:
— Что готово?
— Почти всё.
— На сколько почти?
— Нуу… можно верстать «Кластер», «Наши акции» разворот.
— И «Билимбай».
— Нет, я еще не читала «Билимбай», — раздается голос редактора Ольги Вертлюговой, спрятавшегося за монитором, кучей бумаг и время от времени запутывающегося ногой в проводе наушников.
***
Мы много и часто говорим о том, что среда — особенный день в редакции «Городских вестей». Получается, мы счастливые люди, у нас каждую неделю есть «особенный день».
И в этот день у нас особенные диалоги.
— А что никто не стонет, что есть пора? — в полдень задает вопрос Ольга Хмелева. Она — наш самый ответственный автор. У нее не бывает творческих кризисов, не бывает «я не хочу и не могу работать без монпансье», не бывает «о, боже, как мне все надоело, меня же ждет большая сцена». — Неужели никто не проголодался и не готов съесть слона? Ну, или хотя бы жареного кабана?
— Что у нас на первую?
— Собаки. Давайте придумаем первую: смысл в том, что бездомных собак с улицы будут отлавливать и отправлять в приют. Итак, какие мысли?
— «Собака-кусака».
— Ага, «собака-за-ногу-кусака» еще скажи.
— А что? Отличная мысль! Тааак, школьники, которые пойдут в первый класс по прописке. Анонс?
— Ну «Мало ли, что вы хотели».
— Точно, а потом мне позвонит начальник управления образования и морально убьет по телефону, — раздался голос Хмелевой.
— Скажи, что все претензии к Отделу создания первой полосы.
— А у нас есть такой отдел?
Мария Попова молчит. Она — оплот стабильности, выдержки и уравновешенности. Мария лишь изредка снимает наушники, вслушивается в разговор коллег, закатывает глаза и снова надевает наушники. Потому что Маша не понимает, как можно тратить столько времени бесполезную болтовню.
— Маша, жги!
— Где?
— Здесь. У тебя разворот «Миссис».
— Эмм. Огласите весь список, пжлста. «Кто станет главной мамой», «Первая красавица на деревне»…
— Ок.
***
Ольга Хмелева сходила на оглашение приговора Алексею Палагину. 45 ножевых ранений. Судебный зал, полный плачущих женщин и девушек. Каждая оплакивает свое. На написание текста — полчаса. Ольга сидит в наушниках.
— Ты можешь на меня не смотреть, когда я слушаю суд? — обращается ко мне Хмелева.
— Я на тебя не смотрю.
— Ты дышишь, и я это слышу. Не дыши громко. Там практически драма. Я должна передать всю трагедию. А ты дышишь. Не дыши.
— Хорошо. Я буду дышать через раз.
***
— Аня отсняла всех?
— Да.
— Тааак, смотрим фоточки…
— Хмелева, какую фотку ты выбрала? С волосами?
— Нет.
— С глазами?
— Нет.
— А какую?
— Вот эту.
— Да это самая дурацкая фотка!
— А какую ты выбрала? Так, коллективно смотрим фотки Колесниковой и критикуем, женщины, критикуем!
— Колесникова, тебя нельзя снимать вблизи! У тебя же морщины!
— У меня не морщины, а плечи. Плечи пловца. Поэтому надо снимать вполоборота.
— Плечи пловца? У тебя? Плечи атлета еще скажи. Штангиста! Штангиста, бегущего по дну?!
***
— У меня слетели капремонты, — говорю я.
— Почему? — спрашивает редактор.
— У меня слетел эксперт. Он как бы был, а теперь его как бы нет. Задача — найти нового.
— Черт! Полоса! Что мы поставим на полосу?
— Наверное, чью-то пятую точку. А экспертов надо искать.
***
Газету мы сдали. Получилась красивая и интересная. Хочется сказать — как обычно. Но мы продолжаем меняться и прислушиваемся к вашему мнению — критикуйте, советуйте, хвалите, подсказывайте.
