Кабинет Александра Слабуки встречает нас бравурными маршами.
— Ну, а как иначе? — улыбается Александр Викентьевич. — Музыка для настоящих мужчин.
Минут пять уходит на перечисление кабинетов, которые наш герой занимал в своей жизни.
— Первый отдельный кабинет, когда я стал командиром эскадрильи Государственного летно-испытательного центра имени Валерия Чкалова. В центре было много должностей и кабинетов. После увольнения в запас вернулся в Первоуральск. И вот тут даже одно время был хозяином сразу двух кабинетов — это когда меня выбрали председателем совета ветеранов и назначили на должность замглавы по социальной политике.
Александр Слабука стал четвертым председателем Совета ветеранов. Говорит, придя сюда, изменио здесь буквально все.
— Здесь было только сейф, шкаф и стол. Все остальное — журнальный столик, кресла, телевизор, я привез из дома. Я продукт советской эпохи, поэтому наполнил кабинет соответствующими атрибутами. Это память о тех, с кем я служил. То, что главным смыслом было в жизни — авиация.
Две стены кабинета увешаны фотографиями. Здесь и самолеты, которые Александр Слабука испытывал. И люди, с которыми довелось встречаться, например, первый президент России Борис Ельцин, который посетил ГЛИЦ в рамках своей предвыборной кампании в 1996 году, и начальник летно-испытательного центра имени Эдвардса в Калифорнии, полковник Джеймс Дуллитл, с которым Александр Слабука испытывал самолет А-4. И сертификат Международного автосалона. А еще картины.
В кабинете Александра Слабуки можно находиться довольно долго и изучать его предметы как настоящие музейные экспонаты. Нам было трудно выбрать пять самых интересных предмета, но мы попытались.
Пять интересных предметов в кабинете Александра Слабуки
Вымпелы и знамя
— Это просто атрибуты. Вымпел подарил первый секретарь астраханского обкома партии Юрий Бородин нашему центру. Знамя стояло в моем кабинете в ГЛИЦ. А этот вымпел «лучшему пионерскому звену» нашел у родителей на чердаке дома. Это мне еще в школе вручали. За что не помню.
Иконы
— Авиаторы — самый суеверный народ. У нас, например, нет слова «последний» — только «крайний». Наверное, потому что мы ближе всех к господу поднимаемся… Есть традиция благодарить взлетно-посадочную полосу: когда летчик увольняется, прощается со знаменем, а потом становится на колени на полосу, целует ее, благодарит за то, что количество взлетов и посадок совпало.
У меня иконы — Ветхо-Заветная Троица и Спас Вседержитель. Эти я купил давно уже. В советское время они у меня в столе стояли. А еще у меня на шкафу стоит старая бабушкина икона Никола Чудотворец. Я ее из Белоруссии привез.
Бюсты вождей
— Я считаю, в новейшей истории России более крупных личностей, чем Ленин и Сталин, не было. Можно по-разному к ним относиться. Но я считаю, что люди, которые оказались в состоянии перевернуть мир, достойны уважения. А трубку я Сталину положил, чтоб ему не скучно было. Как так, Сталин и без трубки?
Я хорошо помню своего деда, насколько для него было трагично, когда развенчали культе личности после XX съезда партии. Он очень переживал. «Как же так, — говорил, — с его именем в атаку поднимались». Дедушка был командиром полка, защищал Москву.
Рога
— Это рога косули и сайгака. Мои охотничьи трофеи. А это рог буйвола. Подарили мне его в Нальчике.
Письмо президента
— Борис Ельцин приезжал к нам в Центр в рамках своей предвыборной кампании. Это он написал своей рукой в Книге Почета 10 мая 1996 года, когда мы его первый раз принимали:
«Я как Президент горжусь, что у нас такой государственный центр, что у нас есть лучшие в мире самолеты и лучшие в мире летчики-испытатели. Счастья вам на земле и в небе, дорогие друзья».
В музей Ельцина даже мысли не было сдать. Я лучше нашему ветеранскому музею подарю.