Дмитрия слышат в шести городах сразу — Качканар, Полевской, Лесной, Нижняя Тура, Ревда, Первоуральск. Правило выхода в эфир у него одно — включил микрофон — забыл все плохое.
— В твоей личной жизни может быть полнейший кавардак: тебе не привезли плинтуса, а ремонт надо заканчивать, соседская собака погрызла твой любимый коврик или просто что-то пошло не так — все эти нюансы, которые складывают твое отвратительное настроение, не должны влиять на тебя, когда ты приходишь, включаешь микрофон и говоришь всем «доброе утро», — улыбается Дмитрий. — Если у меня плохое настроение, то я просто оставляю его, скажем так — в андеграунде.
Я был безработным…
У микрофона Дима уже более семи лет, но без труда вспоминает свой первый самостоятельный эфир.
— Когда я надел наушники, нажал все нужные кнопки и произнес что-то более-менее членораздельное в эфир — это было 13 сентября, 13 часов. А первая композиция, которую я объявил в эфире — группа «AC/DC» с песней «Big Gun».
— Были какие-то предпосылки, что ты пошел на радио?
— Ага, я был безработным. В то время я как раз закончил универ, факультет политологии и социологии. Подрабатывал фотографом — нужно было как-то отрабатывать фотоаппарат «Nikon F75». Но все это приносило жалкие гроши. И тут мне встречается объявление: «Мальчишки и девчонки веселого нрава, приходите работать на радио!». Я и пришел. Пришел на «Свежий ветер» — как-то мы сразу сошлись с руководством на фоне общей любви к группе «Creedence clearwater revival».
Всему Дима учился сам, читая книги, слушая мэтров радиосферы.
— Я внимательно изучал эфиры Севы Новгородцева, который и по сей день является для меня столпом. Это человек, который открыл для тогда еще Советского Союза европейскую музыку, который рассказывал о коллективах, которых днем с огнем нельзя было у нас найти, рассказывал зарубежные музыкальные новости о том, что Мик Джаггер в очередной раз развелся, нарожав кучу детей. Это была совершенно другая, волшебная страна. Потом я начал изучать уже непосредственно радиожурналистику, тоже самостоятельно, потому что мне это было дико интересно.
Чтобы не выглядеть глупцом
Правильно произносить все иностранные названия песен и фамилии их исполнителей, по словам Димы — самое элементарное, что должен знать и уметь диджей на радио.
— Если ты не знаешь, как называется какая-то группа, или не знаешь, как произносится это название, или ты без понятия, о чем та или иная песня, переводишь ее как-то неверно — ты выглядишь глупцом. Люди, как только услышат, что ты слажал, сразу же это заметят. Поверьте, им до сих пор не лень писать письма, отправлять какие-то СМС-ки типа «ты неправильно назвал песню «Pink Floyd», как ты посмел!» Тебе сразу выписывают бурю негодования. И это приятно — заставляет держаться в тонусе.
Все новое, что ты узнаешь, по словам Дмитрия, откладывается в голове, потом обрастает новыми фактами, событиями, и ты уже не знаешь, откуда именно у тебя вдруг появляется своя манера ведения эфира.
— Я думаю, что самое главное в работе радиодиджея — это искренность. Когда ты что-то говоришь в микрофон, это хорошо сбивает фальш с человека. Если тебе до фонаря, о чем ты говоришь, то это и чувствуется, и отношение к тебе будет подобное. Если ты говоришь искренне, даже если несешь при этом чушь, то тебя услышат. Ну, и второе, что надо знать в нашем деле — это когда заткнуться. То есть замолчать вовремя. Мысль, которую ты задумал толкнуть в эфире, должна быть короткой. Есть такое правило — больше одной минуты человеку тебя слушать тяжело, если ты не Геннадий Ветров, например. Решил поговорить — уложись в хронометраж.
Поток информационного сознания
Дмитрий считает, что ему всегда везло, потому что он работал на радиостанциях со свободным графиком выхода в эфир и со свободным мыслеизъявлением. Иначе бы его интерес к радио не сохранялся столь долго.
— Был небольшой опыт работы на «попсовой» радиостанции, где четко регламентировано, что ты должен выйти в 14:05, сказать, что сегодня — прекрасный день, за окном — +33, а прогноз погоды представляет компания, производящая машины для амброзивной резки, например. У меня в этом плане всегда поинтереснее были станции, где ты, помимо рекламной информации, можешь свободно изъяснять то, что у тебя в голове назрело. Ты можешь начать говорить о том, что «ребята, как же холодно сейчас на улице, но сегодня, добираясь на работу, я видел велосипедистов, которые, примерзнув к рулю языками, колесят по городу. Эту страну не сломить!» Какую-нибудь вот такую одиозную патриотическую глупость ты несешь и ставишь группу «Four Non Blondes».
— Эфир — это экспромт?
— Ну, как говорят — хорошая импровизация — заранее продуманная импровизация.
— Шпаргалки пишешь?
— Конечно. Например, ты вдруг что-то прочитал или ознакомился с какой-то интересной историей, посвященной какой-то песне, или новость появилась любопытная. Например, недавно узнал, что группа «The Who» отправляется в следующем году в турне в честь очередного своего юбилея, и на это выступление будут билеты 30летней давности, оставшиеся от их концерта, который был отменен. Тогда многие сдали билеты, и лишь фанаты приберегли на память. Группа, узнав, что некоторые фанаты их все еще хранят, объявили, что по этим билетам нынче можно прийти на концерт. Мне, чтобы все это внятно рассказать в эфире, надо выписать название города, штата, кто остался в живых из всего коллектива «The Who». Когда у тебя поток информационного сознания из головы идет при помощи рта — можно такое наговорить! Коллега, перепутав однажды Лучано Паваротти и Энио Морриконе, минуты три рассказывал, сколько потерял мир после кончины последнего. А есть золотое правило — пока диджей говорит, никто к нему в эфирку ни заходит, какую бы ерунду он не нес. И все это время редактор стоял и зеленел, что диджей хоронит Морриконе, который недавно приезжал в Екатеринбург и умирать не собирается.
Ща спою!
Дима надевает наушники, что-то подкручивает, нажимает нужные кнопочки и выходит на связь с радиослушателями: «Новый час презентовала Линда Пери, группа «Four Non Blondes» с песней «What’s Up». Сверим часы — 11:05 показывают наши студийные, набирает обороты наш музыкальный день, за окном уже — +18, какую погоду обещают синоптики на ближайшие сутки, расскажу совсем скоро. А пока напоминаю — продолжается наш киноконкурс. Время-то идет, и в 12 часов хотелось бы уже заполучить победителей. Так что призываю вас к активности, не стесняйтесь, присылайте СМС-ки…»
— Конкурс — это один из видов интерактива, когда мы общаемся в эфире с победителями, — говорит Дмитрий. — Есть еще интерактив, когда люди звонят непосредственно в эфир. Там уже ориентируешься на месте, с кем ты разговариваешь, что ты у человека спросишь, как вы построите свой диалог.За годы работы в медиапространстве, я заметил, что люди становятся чуточку вежливее, когда попадают в эфир. Что-то такое в них щелкает, и они слова начинают правильные подбирать.
Лишь когда дело доходит до приветов, начинается — «А можно Мурата Насырова поставить». Тыто понимаешь, что это не в формате твоей радиостанции и начинаешь выкручиваться, предлагаешь чтото взамен и тут же включаешь… Ози Озборна, например.
С людьми, по словам Димы, вообще всегда весело. Совсем недавно к нему на радио пришел колоритный мужчина — в тельнике, бушлате и формовке. Зашел со словами: «Я вчера песню у вас в вечернем эфире услышал — моя любимая. Я лет 20 ее ищу, она мне нужна. Я никогда не знал, как она называется, но там есть такие слова в припеве: «Ки-ки-ки-ки-кикимора».
— Мы начали искать, что же за трек он имел в виду, — рассказывает Дмитрий. — А еще времято он сказал расплывчато — где-то с 21.00 до 23.00. Мы предложили два часа музыки просто прослушать, а он сидел в наушниках и говорил: «Следующая! Это не та! Это ваще ерунда! Дальше!» В итоге, мы нашли, что искали, и это оказалась песня группы «Space», называется она «Deliverance», и поется там так: «Deli-deli-deliverance». Мы долго смеялись, но кровь-то он свернул всем окончательно.