Они пожаловались на худые крыши и обманутые надежды
Татьяна Георгиевна принимала горожан в среду, 12 марта, четыре часа подряд. Народ шел не переставая: кто-то целенаправленно по записи, но больше было тех, кто узнавал о приезде уполномоченного по правам человека спонтанно и бежал на прием, отложив все текущие дела. Цель у всех одна — добиться справедливости. У каждого в очереди своя история, каждый теребит в руках папку с письмами и обращениями в различные инстанции. Ответов и решений в этих папках нет — лишь однотипные отписки. С чем устали жить и ежедневно бороться первоуральцы — узнавали «Городские вести».
Обманутые дважды
— Самое страшное — у нас совсем нет правосудия. Кругом — мошенничество, — негодует женщина, направляясь на прием, а ее спутник подтверждает это громкой рифмой: «И нету конца сей бандитской сафари, на откуп нас сдали ворующей твари. И долго ль мы будем терпеть этот триллер, где главный преступник — режим- мега-киллер?»
Терпеть — это то, что приходится делать людям долгие годы. Иван Большаков пришел на прием вместе с сыном Анатолием. В далеких 90-х они стали дольщиками и с нетерпением ждали возведения нового дома на Береговой, ежемесячно оплачивая свои квадратные метры. Но из счастливых дольщиков они вскоре превратились в обманутых — «Центр развития территории» кинул тогда порядка пяти сотен первоуральцев. И вот уже почти 20 лет люди живут с этим. В прошлом году Большаковы вдруг поняли, что обмануть их захотели во второй раз.
— Когда мы сдали все документы для регистрации в реестре обманутых дольщиков, то из областного управления строительного надзора нам пришел ответ, в котором сказано, что учтены не все наши квитанции оплаты — всего девять из 23. А это значит, что оплатили мы, якобы, всего девять квадратных метров, а не 33, как на самом деле! — говорит Анатолий Иванович.
Казус, как уверяют мужчины, произошел из-за того, что в свое время платили они по двум разным договорам: сначала было одно юрлицо, затем — другое. Хотя суть при этом не менялась.
— Мы добиваемся, чтобы количество положенных нам квадратов соответствовало уплаченным в свое время деньгам. Иначе… ну, а смысл вообще быть в реестре с девятью квадратами? — опускает глаза Анатолий Иванович. Он — инвалид. Но при этом не сидит и не ждет никогда помощи со стороны. И сегодня сам старается построить небольшой, но свой домик. Этот факт не оставил равнодушной и Татьяну Мерзляковой.
— Эта ситуация не сойдет с повестки дня, пока мы этот вопрос не решим, — скажет она позже журналистам.
Бой с коммунальными террористами
Жильцы дома №27 по улице Папанинцев пришли на прием большой компанией. Отстоять свои права на комфортное проживание в двухэтажке они не могут уже шестой год.
— Нами управляют коммунальные террористы, — так говорят жильцы, имея в виду хитрый уход от ответственности управляющих компаний. — Был у нас «Уют». Сейчас — он же, но под названием «Партнер». Они банкротятся, переименовываются, а спроса никакого.
У Ирины Полыгаловой на руках уже несколько судебных решений. По ним значится, что «Уют» задолжал ей порядка 63 тысяч — за тот ущерб, что нанесен личному имуществу по вине ненадлежащего обслуживания дома. Аналогичная ситуация у Владимира Ульянова. Хотя нет — хуже. Несколько лет назад у него обрушился потолок, и вот-вот такое же ЧП может произойти в другой комнате. Капитальный ремонт мужчина не делает принципиально. Благо, работает вахтовым методом и дома бывает не часто.
— Мы боролись. Долго, — говорит Владимир. — Но смысла нет. У «Уюта» было предписание до 1 декабря 2011 года сделать мне ремонт в квартире. Моему ребенку в детской поликлинике давали справку, цитирую: «как часто болеющему по причине неудовлетворительных жилищных условий (сырость, плесень)». Он постоянно кашлял, пока не съехал вместе с женой. А я просто перестал платить по счетам. Потому что больше не знаю, как бороться с коммунальной безответственностью.
Протечки с потолка, плесень на стенах, холод в квартирах зимой, бесполезность любого косметического ремонта, хронический насморк — с этим пока приходится просто мириться. Хождения по инстанциям жители сравнивают с кругами ада: администрация, прокуратура, ГЖИ и даже МЧС, без которой не обходится ни одна эпопея подключения дома №27 к теплу. За два месяца только этого года ГЖИ проверяла работу УК «Партнер» дважды. Нарушений фиксируется масса: разрушение козырьков, отслоение штукатурки до арматуры, выкрашивание шлакоблока, неисправное состояние лестниц, повреждения шиферных листов.
— «Партнер» в лицо нам смеется: мол, денег нет, поэтому хоть заходитесь. Да, дому 67 лет. Но все эти годы здесь жила сначала моя мама, сейчас — я. Сколько мы заплатили за это время — так дом новый можно было бы построить уже, — говорит Владимир Ульянов.
— Мы хотим, чтобы на нас, наконец-то, обратили внимание, — говорит Ирина Полыгалова. — Нас отказались взять в ЕРЦ, в ПРП… куда нам идти? Создать ТСЖ мы не можем — квартир мало, да и живут в основном пенсионеры.
Даже на капремонт по новой программе у жильцов пока надежды нет: в списке домов, попавших в программу, их просто не оказалось. Почему — это жильцы выясняют, ведь дом не признан аварийным. Заявление с просьбой откорректировать программу и включить их дома в список капремонтов, уже лежит в мэрии.
Дом из ничего
— Проходите, но не испугайтесь, — с такими словами приглашает нас пройти к себе в квартиру Лидия Бизяева. Живет она в аварийном доме на Цветочной в Талице и очень переживает — конкретных прогнозов, когда же их переселят, никто не дает. Обращение к Татьяне Мерзляковой для нее — своего рода гарант получения точной информации. — При Переверзеве (экс мэр Первоуральска — ред.) нам говорили: в 2015 году готовьтесь к переселению. Нам даже показывали, где наш дом построен будет. Говорили, что полгода на переселение дадут. А сейчас нет всего этого — ни строительства, ни планов… ни денег, судя по всему. Нам в мэрии сказали: не ждите. Планы все рухнули, все надежды.
Между тем, дом №5 по Цветочной буквально разрушается. Такова участь и у соседних бараков. Лидия Викторовна первым делом показывает нам огромную дыру в подъезде. Еще недавно ее здесь не было.
— Дом рассыпается, — говорит Лидия Викторовна. — У нас ведь даже документ есть, в котором так и сказано: дом из ничего. Есть каркас, а внутри — пустота. Точнее, там шлак. Но он высыпается, мы из дыры в подъезде еженедельно выносим его.
Стены в квартирах старого дома уже давно перекосило. Ремонт хозяева в своих квартирах делают, но смысла от него — ноль. У Лидии Викторовны в коробках стоят новые комоды, стенка «Екатерина» и кухонный гарнитур. Не тронута и стиральная машина.
— Мы ждем, и мебель ждет. А как я здесь это все могу поставить? С потолков бежит, а зальет вдруг — жалко же!
Вот и пылится новая мебель, как пылятся и надежды Бизяевых. Юрий Переверзев после своего ухода комментировал:
— Летом 2013 года Первоуральск вошел в федеральную программу по переселению из ветхого и аварийного жилья на 2014 и 2015 годы. В 2014 году планировалось переселить семь домов на Хромпике, в 2015 году — дома в Талице. В 2014 году на это выделялось около 126 миллионов рублей, а в 2015 году — 112, и это было закреплено в соответствующем постановлении областного правительства. Особенностью участия в этой федеральной программе являлась обязанность муниципалитета переселить граждан в дома малоэтажной застройки. Знаю, что во многих городах эта программа уже реализуется, объявлены или прошли конкурсы. В Первоуральске же до сих пор не объявлен конкурс на выкуп муниципалитетом новых квартир в малоэтажных домах для последующего переселения туда людей из аварийных домов. Каково же было мое удивление, когда мне сообщили, что область на 2014 год урезала сумму для Первоуральска до 64 миллионов рублей. Чем это объяснить, не знаю. Мне сообщили, что это произошло, якобы, из-за несвоевременной подачи документов администрацией Первоуральска в профильное областное министерство. Пусть лучше этот казус прокомментирует новое руководство города.
Но вот оно-то как раз и молчит в то время, когда люди не перестают ждать.
Про нас забывают
Буквально в последние минуты приема Татьяны Мерзляковой ей успели задать свой вопрос и жители барака Кирова, 8, где не так давно обрушилась крыша. Жильцов расселили в двух общежитиях. Якобы, временно.
— Когда рухнула крыша, я даже не знала, что жду второго ребенка, — говорит Марина Евдокименкова. — Конечно, сейчас очень переживаю — как и где мы будем жить. У нас было 28 квадратов в бараке, сейчас меньше, а семья большая. Да и общежитие не семейное. Живут там заводчане, работают посменно, двери картонные, слышимость отличная, а наши ребятишки и побегать хотят, за что их постоянно сейчас и одергиваем. Общежитие хорошее, чистое, он не уютно нам там. Раньше гости к нам в любое время могли приходить, а сейчас — по расписанию. Ничего конкретного нам не говорят. Про нас потихоньку забывают.
Татьяна Георгиевна выслушала все переживания «бездомных», но посоветовала подождать.
— Можно сильно-сильно надавить на главу, даст он маневренное жилье. Но какое оно будет? Лучше потерпеть и получить новую квартиру по программе ветхого и аварийного жилья. У вас не худший вариант. Давайте дождемся ответа главы администрации: что по вам предполагается и в каком году. Как я понимаю, глава считает, что в связи с обрушением крыши придется менять очередность переселения. Я подготовлю вам самый качественный ответ о том, что вас ждет. Обещаю.
Много доброты и безответственности
Татьяна Мерзлякова, уполномоченный по правам человека:
— Сегодня был самый легкий прием. 27 вопросов — это совсем немного для большого Первоуральска. Я не знаю, почему, но совсем мало проблем с ЖКХ. На мой взгляд, Первоуральск в состоянии справиться с ними сам. А вот неисполненных судебных решений очень много. Это то, что мне очень не нравится. Есть проблемы, над которыми мне интересно работать. Мне бы сил и времени хватило. Думаю, что 40% из озвученных вопросов мне удастся решить.
Слушать людей и систематизировать — это легко. Бороться с чиновниками потом — вот это гораздо тяжелее. Многие проблемы наши связаны с тем, что все силовые структуры вдруг стали правозащитниками. Мне кажется, что сегодня прокурор такой же добрый, как я. Мы совсем перестали наказывать. Идет, к пример, преднамеренно банкротство, но все молчат. То, что произошло у вас на ТБО — а это предприятие я знаю как «Отче наш» — возмущает. Завод уничтожали постепенно, но никто ни за что не отвечает. У нас 800 предприятий подали заявления на банкротство в этом году, 1000 — в прошлом, в стадии банкротства — около 3000 предприятий. Но на все это — одно уголовное дело, и то только потому, что не вернули огромную сумму Сбербанку. За человека никто у нас не наказывает. И чем больше будет безответственности и доброты, тем чаще у нас будут кризисы.
Татьяна Мерзлякова, уполномоченный по правам человека: