Возрожденье жанрового театра

Рецензия на спектакль «Театра драмы «Вариант» «Смерть Тарелкина» от Оксаны Розум

Три дня назад состоялся первый предпремьерный показ спектакля по пьесе А. Сухово-Кобылина «Смерть Тарелкина» — последняя пьеса трилогии.

Завершающая часть видела российские подмостки  реже «Дела» и «Свадьбы Кречинского». Самой яркой постановкой последних лет стал спектакль Юрия Бутусова. Захватывающее, потрясающее действо.  В связи со скоропостижной смертью исполнителя роли Тарелкина Андрея Краско, спектакль на сцене больше не идет, но его можно посмотреть в сети Интернет.

Но театр все-таки искусство живое, поэтому я советую посетить в январе премьерный спектакль театра драмы «Вариант». «Смерть Тарелкина» в постановке Вадима Белоконя — динамичное, точное высказывание о сегодняшнем дне посредством классического произведения.  Сюжет пьесы знаком многим со школьной скамьи – Главный герой Кандид Тарелкин инсценирует свою смерть, чтобы избавиться от кредиторов и принимает личность умершего соседа Силы Копылова. В качестве обеспечения безбедного будущего, Тарелкин крадет у своего начальника Варравина бумаги, обличающие чиновника во взятках и воровстве. Варравин, стремясь вернуть бумаги, объявляет Тарелкина-Копылова вурдалаком и оборотнем.

Жанр спектакля заявлен театром, как мистический фарс. Фарс, который строится на внешних комических приемах, как правило, не используется при постановке сатирических пьес. Такое прочтение пьесы режиссером во многом неожиданно, и оно оказалось весьма органично, нет ощущения, будто материал сопротивляется приему.  Каждая роль, будь то заглавная, или небольшой эпизод – точный харАктерный штрих в общей картине спектакля.

 

Режиссер-постановщик Вадим Белоконь и в этот раз остался верен своей лаконичной манере создания трансформеров в сценическом решении спектакля. В Островском это был многофункциональный забор, в «Сиротливом западе» груда картонных коробок, в комедии «За рамки любви» роль декораций сыграли большие черно-белые фотографии.  В этот раз – огромный черный рояль-трансформер, который занимает почти все сценическое пространство. Из этого гигантского рояля извлекаются десятки вариаций на тему «Собачьего вальса», что не мешает роялю служить постелью, и гробом, трибуной и тюрьмой. Рояль катается по сцене, переворачивается, открывается-закрывается, трансформируется. Под роялем можно рассмотреть эскизный набросок города, будто раздавленного этой неумолимой гигантской машиной, довлеющей над ним.

Жанр фарса непросто дается артистам, воспитанным в традициях русского психологического театра, тем не менее, в целом артисты справились замечательно.

Гротесково-яркие характеры, гипертрофированные оценки, чрезмерная пластическая композиция – всё работает на общую идею. Круговая порука, в которой завязаны все. Здесь нет непричастных, некому в мире Тарелкина крикнуть – люди, вы сошли с ума, вы потеряли стыд и совесть.  В спектакле внутренняя деформация персонажей проявляется через внешний рисунок роли. Во многом этот спектакль мне напомнил триптихи Фрэнсиса Бэкона. Его герои — гротескные, пугающие фигуры, аморфные сероватые монстры с острыми зубками. Каждый из них выражает плач, вопль, тоску. Художник отказался от изображения людей, в каждой фигуре он обобщает тему. Так и в спектакле – покалеченные государственной машиной люди, горбатый Варравин, дергающийся нервным тиком  Расплюев, хромающий Ох на самом деле уже перестали быть людьми, теперь они «мцыри, вуйдалаки, кровососы». И всех окружающих они делают подобными себе.

Точное существование в заданном жанре Олега Кушнарева приятно удивило. Этот замечательный артист во многом был жертвой амплуа, исполнителем ролей тихих интеллигентов, положительных и даже жертвенных персонажей. Для Олега роль Тарелкина – большой прорыв в области жанрового театра.  Отрицательный персонаж (а в пьесе вообще нет положительных героев), в исполнении Олега Кушнарева – герой яркий, страстный, и вызывающий сочувствие. Вызвать у зрителя чувство сострадания к отрицательному персонажу непросто, и Олегу это удалось. Тарелкин почти не покидает сцену на протяжении всего спектакля, а это колоссальное напряжение для артиста, и, тем не менее, исполнитель не потерял ритма, не ослабил накала, от начала и до конца темпо-ртим спектакля остался выдержан в очень высоком градусе.

Непростая задача заявки правил игры на сцене ложится на плечи артистки Ольги Саввиди, именно её появление на сцене, после апарт-монолога Тарелкина и задает манеру существования в жанре, что мастерски подхватывают Варравин (В. Белоконь) и Расплюев (Д. Плохов) – в первом действии практически безупречный дуэт фарсовых негодяев.  Ольга Саввиди – очень сильная характерная артистка, сыграла в этом спектакле две роли – Маврушу и Брандахлыстову, роли выстроенны на ярком внешнем контрасте, как и задано жанром. Не первый год я наблюдаю Ольгу на сцене нашего театра – её талант поразительно многогранен и как разнообразна её актерская палитра. После дебюта в роли Фрекен Бок в «Малыше и Карлсоне» Ольга имела все шансы подписать себе актерский смертный приговор, обрекающий ее на роли сильных властных женщин до конца дней. Но ее нежная и наивная госпожа Белотелова из «Женитьбы Бальзаминова» разрушила стереотип. Но, как можно судить сегодня по спектаклю «Смерть Тарелкина», на достигнутом Ольга не остановилась. Полагаю, расцвет ее актерской карьеры еще впереди.

Вообще спектакль полон замечательных актерских работ: экспрессивный и динамичный Дмитрий Плохов в дуэте с выверенным, четким и сдержанным Вадимом Белоконем в первом действии представляют собой будто две стороны одной медали. Во втором действии, к сожалению, сыгранность и четкость уже не так точны, надеюсь, в процессе проката спектакля это наработается. Зато второе действие знакомит нас с помещиком Чванкиным в исполнении Левана Допуа. Возможно, я не совсем объективна к этому артисту, нас связывают студенческие годы на актерском курсе ЕГТИ у В.И. Анисимова,

Но даже тогда уже Леван был потрясающим мастером эпизода, умеющим сделать любую маленькую роль запоминающейся, яркой, неожиданной. Почти на грани. Что очень хорошо уложилось в рамки этого спектакля. Невероятная природная органика Левана делает его убедительным в любом жанре, даже таком сложном для русского театра, как фарс.

Несколько недотягивает до общего уровня исполнение роли частного пристава Оха (Константин Родин). Актер интересный, острохарактерный, но в этом спектакле исполняющий роль, что называется «мимо жанра». Константину, к сожалению, не удалось побороть притяжения бытовизма и подхватить фарсовые интонации партнеров.

Для описания этого спектакля всё время приходят в голову образы из области живописи — спектакль, созданный широкими, даже грубоватыми мазками жанра, в мрачных тонах и ломаных линиях, в итоге всё-таки сливается в единую гармоничную картину. Хочется пожелать этому спектаклю большого проката, что обязательно сделает его более сыгранным, ансамблевым, цельным.