Артиллерист наводчик Иван Нестратов погиб 12 марта 1945 года — до победы оставалось меньше двух месяцев. «Или я приду с войны невредимым, без единой царапины, — писал жене с фронта в письме старший ефрейтор Нестратов. — Или меня разорвет на куски». Евдокия Нестратова ждала пять лет, получив похоронку, женщина упала без чувств, женщину насилу отлили водой. Сейчас в Первоуральске живут три сестры: 82-летняя Серафима Дыбова, 80-летняя Таисия Татаринова и 74-летняя Мария Галицких. В рамках «Бессмертного полка» они рассказали «Городским вестям» о судьбе отца.
Кинули хлеб в кузов
Иван Нестратов родился в 1910 году в деревне Можаровка в Тамбовской области в многодетной семье. До войны работал конюхом в колхозе «Волна революции». В двадцать лет Иван женился, в 1930 году у молодых родился сын Александр, за ним с интервалом в два года появились Серафима, Таисия и Тамара. В 1939 году родилась Мария. Последней в семье появилась Валентина. Произошло это 12 марта 1941 года. Через три месяца грянула война, и конюх Иван ушел защищать социалистическую Родину, не подозревая, что день 12 марта станет для его семьи черным днем.
— Мы: мама, я, сестры были на огороде, смотрим: папа идет, — вспоминает старшая сестра Серафима Дыбова тот день конца июня, когда отец ушел на фронт. — Посидел с нами, смотрим: идет председатель сельсовета. Папа и говорит: «Все, это за мной». А он только что отвез по повестке брата на сборный пункт. На улице их уже ждала полуторка (грузовик с максимальной нагрузкой в полторы тонны отсюда и название — ред.).
В правлении колхоза, которое размещалось напротив дома Нестратовых, председатель распил с конюхом Иваном припасенную бутылку водки, вручил повестку — вот и все проводы.
— Попрощаться толком не дали, так и уехал, — говорит Серафима Ивановна. — И с собой ничего не взял. Яички и те не успели сварить. Бросили ему в кузов кусок хлеба.
При освобождении Латвии
Уже спустя десятилетия после окончания войны на запрос Марии Галицких о наградах отца из Центрального архива министерства обороны РФ пришел ответ: в списках награжденных не значится. Похоронен старший ефрейтор Иван Нестратов в Латвии (в 1945-м Латвийская социалистическая республика), в Любенском уезде в деревне Бойбинская. Все, что осталось в память о нем — пожелтевшая фотография три на четыре сантиметра.
— Письма папа писал с фронта, треугольники, но они не сохранились, — говорит Серафима Дубова. — Мы же в школу пошли, а бумаги не было, вот мы и писали на письмах между строк. Сделаем из сажи чернила и пишем.
— Очень отца ждали, — говорит Мария Галицких. — Бывало, соберемся кружком возле мамы и ждем: хоть бы он вернулся. Без ног пришел, без рук, хоть бы какой, только бы вернулся. Но не дождались
После победы в деревню к Нестратовым приехал однополчанин Ивана.
— Он был без обеих ног, — говорит Мария Ивановна. — Рассказывал, что немцы обстреливали их, находящихся в низине с господствующей над местностью высоты. Много тогда солдат погибло, потому что приказа отступить нашим частям не было.
Снег под лавкой
С началом войны Евдокия Александровна Нестратова осталась одна с шестью детьми на руках. Дом, в котором жила семья, был деревянный, но не капитальный. Зимой приходилось совсем тяжело.
— Утром поднимаемся, а у нас под лавками снег, — вспоминает Серафима Дыбова. — Но огород был, овечки были, корову держали. Никто маме не помогал, я за няньку была.
Семье не хватало самого элементарного — одежды, обуви. И в годы войны, и после.
— Выручало то, что учились в разные смены, — говорит Мария Галицких. — Сестра из школы придет, снимает с себя фуфайку, валенки худые, я надеваю и иду на занятия.
Было голодно. Старшая сестра работала в колхозе с девяти лет.
— Колхоз выращивал табак, — вспоминает Мария Ивановна. — Мы, дети, вместе со взрослыми поливали махорку, пололи. Целые поля росли. Мы вручную обрывали пасынки, цветы на верхушках. Все лето мы работали. Ездили на покос. Голодно было и после войны. Я пошла в техникум учиться, уже десять классов закончила, и не знала, что такое сахар. Ели картошку, овощи.
Если маленькие жили, не понимая близости войны, то старших дочерей преследовал страх.
— Самолет летит, мы идем в школу и прячемся от него в картошку, как будто картошка может спасти. Свет постоянно выключали: самолет летит! Вдруг бомба! — вспоминает Серафима Дыбова.
Получив похоронку в марте 1945 года, Евдокия Александровна впоследствии так и не вышла замуж. Женщина умерла на 89 году жизни в Первоуральске, где она жила последние годы.