О том, почему Владимир Иванович не желает выставлять свои картины в музее истории ПНТЗ, что в первую очередь должен уметь рисовать художник и об ужасах войны — в интервью мастера «Городским вестям».
Если ты пустой человек — все пролетает
— Девочки, вы проходите, я еще немного не успел к вашему приходу — не доприбирался, себя в порядок не привел, — художник Владимир Сусанов встречает нас в зеленой футболке, несколько растерянный и торопливый. — Вот тут тапочки, надевайте, проходите в комнату. Я сейчас, через минуту подойду.
Пока Владимир Иванович приводит себя в порядок, разглядываем мастерскую: старые стулья с потрясающе удобной закругленной спинкой, потертый временем комод с инсталляцией «физалис в вазе». Под потолком — десятки картин, уложенных на полках одна к другой, гипсовые скульптуры. На полу — прожектор и скелет.
— Зайка, не волнуйся, гости пришли, — Владимир Сусанов заходит в мастерскую вместе с кошкой Лизонькой, которую зовет Зайкой, уже совершенно преобразившись — в брюках, рубашке и свитере.
— Я в эту комнату давно не заходил, — говорит Владимир Иванович, попутно протирая тряпочкой пыль со стульев, — отдыхал. Хорошо, что вы пришли, хоть немного расшевелите меня. Я недавно похоронил мать — страшный удар для меня: она болела, я шесть лет за ней ухаживал… Такое испытание господь послал…
Владимир Иванович тяжело вздыхает, но тут же переключается на другую тему.
— Посмотрите, какая кошка у меня: ей уже почти 18 лет, она у моей дочери сначала жила, сейчас вот ко мне переехала. У нее под батареей свое место. Хотя, вся эта комната — ее место. Видите, как мяукает — это потому, что вы ее стул заняли. У нее вот здесь, возле картин — лежанка, на солнышке греется. Сейчас она уже не агрессивная — старенькая стала, а вот по первости «скальп» мне сняла со спины. Дочь первый раз уехала на гастроли и оставила Зайку мне, я, проводив Елену, преспокойно вернулся домой, разделся до «джавахарлал», до трусов, то есть, иду по коридору — вдруг удар сильный в спину, и Зайка, вцепившись когтями в кожу, съехала до самого низа. Долго заживало. Кошка со мной долго воевала, но потом мы друг к другу привыкли.
Владимир Иванович приносит огромный фотоальбом: в нем — вся жизнь студии «Изограф», которой руководит Сусанов.
— Вот, посмотрите, тут — вся жизнь, — открывает альбом художник. — Это — мэр Первоуральска Сергей Федорович Портнов, молодой еще совсем. Но самое обидное, что все как было 30 лет назад, так ничего и не изменилось. Стареют люди, подрастает новое поколение, но все остается на прежнем уровне. Это очень грустно. Мужики-художники совершенно не развиваются, а женщины… Ну, пристраиваются как-то.
Как говорит Владимир Сусанов, все дело в том, что у людей — разные ценности.
— Сейчас самое главное для многих — деньги. Ребята некоторые понатаскали в кубышку — миллионы, миллиарды — все у них есть, а счастья нет. А я вот счастливый человек, хотя столько всего перенес в жизни. Некоторые говорят — жизнь быстрая. А я говорю — нет, жизнь длинная, долгая. Конечно, если ты пустой человек — все пролетает, а если ты каждую минуту жизни фиксируешь, отсчитываешь мгновения, то жизнь не кажется короткой. Мое счастье — в самопознании. Мне отец, который работал на заводе, рассказывал: если инженер плохо работает, его стараются отправить на профсоюзную или партийную работу, потому что он производству не нужен, — объясняет Владимир Сусанов. — Каждый должен заниматься своим делом. Художник — в том числе.
Я прекрасно помню пленных немцев
После закрытия Выставочного центра на Вайнера, 15, Владимир Сусанов перестал выставлять в городе свои работы.
— Некоторые из наших руководителей учились за границей, — говорит художник, — и, скажу я вам, не самое лучшее оттуда привезли. Взять хотя бы тезис: если дело не приносит тебе хоть полцента, руби его смело и иди дальше. Творчество редко приносит прибыль. Почему-то наши власти совершенно не учитывают того, что их решения затрагивают судьбы людей.
Владимир Иванович отмечает, что выставляться в музее истории ПНТЗ он больше не будет никогда.
— Когда директором там была госпожа Стахова, у меня в этом музее случайно «потерялась» картина, — рассказывает Владимир Иванович. — С тех пор я туда не хожу. Я ведь как Кощей — над своими работами чахну, все их знаю наперечет. Да и помещение у них там не то, не для выставок.
Людей видно сразу. Я столько портретов нарисовал — людей насквозь вижу.
Одной из самых волнующих художника тем является война.
— Я, как послевоенный ребенок, прекрасно помню состояние людей, которое очень долго держалось, оно в меня перешло, поэтому военная тема во мне буквально бурлит, — рассуждает Владимир Иванович. — Чем дальше, тем сильнее все это в памяти всплывает. Я прекрасно помню пленных немцев. Они у нас в городе были до 56-ого года. Мы с другом бегали в клуб строителей, он был на месте нынешнего военкомата — там немцы расконвоированные танцевали с нашими женщинами. Я видел их — у них такие воротнички накладные были, аккуратные. А ведь это — военные преступники. Конечно, пленных заставляли работать, но не стоит забывать, что все пленные в Первоуральске были немецкой интеллигенцией. Я хорошо запомнил один случай: немцев гнали в лагерь в Талице, а впереди всех шел статный пожилой немец. Я изобразил это на своей картине «Лето 45-ого». У немцев была своя каста — они были представительные, спины держали, взгляд такой надменный у них…
Дура моя
Картин, посвященных войне, у Владимира Сусанова достаточно много.
— Я часто рисовал портреты фронтовиков. Вы даже представить себе не можете, как меняются глаза людей, когда начинаешь говорить с ними о войне. Смотрите — это Леонид Петрович Сновицкий. Он был снайпером во время войны. Я видел его фотографии до ухода на фронт — это ангел, а не мальчишка. У него предки были священниками. А на портрете? Пожилой мужчина с колючим взглядом. Он убивал людей. Снайпер — это не артиллерист, он видит, кого убивает. В прицел видит человека, которому сейчас пустит пулю в лоб. Это накладывает определенный отпечаток. Чем больше я его рисовал, тем больше мы погружались в воспоминания — он много мне рассказывал, иной раз волосы дыбом вставали от этих рассказов. Когда у него спросили, много ли он убил немцев, у него такой блеск в глазах появился. Вот этот блеск в глазах — это что-то нечеловеческое. А ведь Леонид Петрович получил прекрасное образование, институт окончил. А все равно война отразилась.
Второй портрет фронтовика — изображение Михаила Яковлевича Южанина. Он был водителем-механиком самоходки.
— Я рисовал его в мастерской, а рядом была еще одна маленькая комнатка, — рассказывает Владимир Иванович. — Там на мольберте стояла самоходка, именно такая, на которой всю войну прошел Михаил Яковлевич. Он туда зашел, пока я отлучился. Я вхожу в комнатку, а он стоит напротив мольберта, смотрит на самоходку и шепчет: «Дура моя». Сколько он этой самоходкой «гансов» передавил. А глаза все равно добрые остались.
Следующая картина, о которой решил рассказать Владимир Сусанов — «Прохоровский реквием».
— На самом деле, все было совершено не так, как нам всегда рассказывали, — говорит художник. — Я все узнавал из первых рук, а не из книжек и учебников. Разговаривал с теми людьми, которые там были. И вот что я вам скажу — тогда ведь немцы победу одержали, они на этом поле песни пели. А наши сильно погорели — каша была. Там ведь пацаны воевали — и с нашей стороны, и с немецкой. И вранье, что немцы боялись — отнюдь. И они выскакивали — шли в рукопашную, они уже воспитаны были с ненавистью, зверье.
А что-то кроме ракиты можете?
Сегодня уровень художников, по мнению Владимира Сусанова, очень упал.
— К моей ученице Светлане Вятчаниной приходят студенты с пятого курса Строгановки, учатся у нее рисунку — настолько упал уровень. Я уже не говорю о Первоуральске. Я никогда не хожу на выставки наших художников, хотя моя супруга этих курьезных людей называет «самородками», — рассуждает Владимир Иванович. — Художник должен очень много знать, я уже не говорю о простом умении рисовать. Нужны обширные знания. А у нас человек поменял баранку на кисть, и называет себя художником. Я никого не хочу обидеть, но для меня это странно. Я помню пионерскую песню: «То березка, то осинка, куст ракиты над рекой». Ребята, а кроме ракиты вы что-то еще можете? В наше время есть и более актуальные темы, чем природа — война идет, люди гибнут. Вот мы здесь хорошо устроились —в квартирах тепло, покушать у нас есть что. А на Украине? Я не думаю, что им там комфортно. Я уже молчу про арабов — там сейчас натуральный Сталинград.
В середине декабря в Инновационном культурном центре состоится выставка «Восхождение». Экспозицию представит художественная студия «Изограф». Название выставки символично, ведь каждый студиец прошел свой путь, свое восхождение к творческой вершине.
— Эта выставка — очередная веха пути к вечности, так как само искусство вечно, — говорит Владимир Сусанов. — Мы покажем живопись, графику, скульптуру, полиграфию, дизайн. Выставку мы посвятили памяти моего ученика, инока Свято-Введенской оптиной пустыни иконописца Алипия, выпускника студии «Изограф».
Владимир Сусанов говорит, что самая большая проблема современных художников — нежелание учиться.
— Нарисовал открытку, и все — профессионал. Я же нарисовал, меня покупают! Какой ты художник? Ты — ремесленник. Когда я был маленький, голытьба — ничего не было, поэтому люди, чтобы хоть как-то украсить дома, покупали «простыни» с лебедями. И этих лебедей просто штамповали, потому что не было другого. И тоже считали искусством. Но разве это так? Человек внушил себе, что он художник, потому что его покупают, а он даже не ремесленник, потому что ремесло свое не знает. Это ужасно — это порождает бескультурье, безвкусицу, обесценивает искусство.
Мастерство художника, утверждает Владимир Сусанов, определяется тем, как он умеет рисовать руки.
— Настоящий художник определяется не тем, за сколько его открытку покупают — за тысячу или пять тысяч, — с досадой говорит мастер. — Нужно очень долго учиться. И то — не все, кто учился, становятся художниками. Некоторые уходят в училища преподавать ИЗО и черчение.
Фото Анастасии Нургалиевой